Моя песня бредёт по свету... - [6]

— Погоди, я еще не умер!

Рано радоваться, не веришь?

Я сквозь время иду напролом!

В эту ночь я зачем-то Крейслер,

В эту ночь

         я снова безумен,

В эту ночь

         я затравленным зверем

Раздираю ночной бурелом.

(дата неизв.)

«Двенадцать…»

Двенадцать.

        В мире тишина.

В окне качается луна

Под светлым парусом косым…

Хореем тикают часы,

До черта звезд — не перечтешь…

Приколот кнопками чертеж

К доске, а на него углом

Легли лекала, циркуля…

Большим и темным кораблем

По звездам в ночь идет земля…

Табачный дым

         (мужской уют)

Плывет под лампой голубой.

Я вынул карточку твою.

Ты здесь.

      Я помолчу с тобой.

Дымится в печке уголек,

Бинокль на книги прессом лег…

А с моря, угловат и груб,

Летит на город бриз,

И завивает дым из труб,

И сыплет звезды вниз.

(дата неизв.)

Дружба

(Из композиции о Марксе и Энгельсе)

Мне дальний друг опора в этих днях,

Где черный грош над колыханьем нив,

Над крышами назойливо звеня,

Навис, луну и солнце заслонив.

Где города — угрюмая тюрьма,

Где труд кровавый истомленных рук

Одной рекой течет в карман —

Мне дальний друг опорой, только друг.

Мне только друг опорой в той беде,

Где горю на терзанье отдан дом

И где ни на земле, ни на воде

Нет счастья для того, кто жив трудом.

Но зреют мысли, зримы и просты,

Тревожною полуночной порой…

Сегодня это книжные листы,

А завтра — к штурму лозунг и пароль.

И сердце пенит яростная дрожь,

И нет той силы, чтоб с пути склонить

Снаряды слов, срывающие грош,

Который хочет сердце заслонить.

(дата неизв.)

«Моя песня бредет по свету…»

Моя песня бредет по свету,

Как задорный посвист моряны,

Как струя горячего света,

Как зеленый вал океана…

Капитаны, на шхунах-скорлупках

Уходившие в море без слов,

Берегли, как любимую трубку,

Синий томик моих стихов.

Лейтенант, что с фортами спорил,

Что смеялся над злостью стихий,

Южной ночью читал над морем

Мне на память мои стихи.

1936

«Листья все сорвало…»

Листья все сорвало,

         в грязь швырнуло, в лужи,

И гуляет ветер по дорожкам сада.

Вместо звезд — туманы,

Вместо солнца — стужа.

Это так и надо.

Ложью грязной, глупой,

         никому не нужной,

Встала предо мною серая преграда.

Вместо грез — туманы,

Вместо ласки — стужа.

…Это все так надо.

1937

«Небо покрывалось темной синевою…»

Небо покрывалось темной синевою,

Вечер нас баюкал, словно море — лодку,

Вечер был хороший — ты была со мною,

Вечер был хороший,

         только чуть короткий.

1937

«Бродит ветер на рассвете по дорогам…»

Бродит ветер на рассвете по дорогам,

Будит ветер листья, травы, облака,

Дунул ветер, разнеслись раскаты рога,

Вздрогнул лес, и задымилася река.

Синим всадником промчится

         ранний вечер,

Пророкочет над рекой горластый рог,

Бродит ветер —

         первый ветер на рассвете,

Бродит ветер на рассвете без дорог.

1938

«Все тот же сон…»

Все тот же сон

И снова — дали,

И снова — тень, и снова — свет,

И снова волны разметали

Зарю на золотом песке,

И боль ненужных ожиданий,

И тишина. Тоска без слов,

Тоска несбыточных желаний

В тоске несложенных стихов.

1939

«Когда сквозь зимние недели…»

Когда сквозь зимние недели

Прорвется солнечный апрель —

Запахнут лужи акварелью,

Запахнет детством акварель,

Забудешь боль и вьюги злобу,

Ворвется ветер молодой.

И ты опять легко, как глобус,

Всю землю вскинешь на ладонь.

1939

«Экспресс завывает, угрюм и отчаян…»

Экспресс завывает, угрюм и отчаян,

Чтоб искры до звезд дотряхнуть,

А я по тебе задыхаюсь ночами

И лбом прожимаюсь к окну.

И сердце пройдет через сотню таможен,

Хоть бьется как рыба, попав в перемет.

И книга расскажет, и ветер поможет,

И время покажет, и спутник поймет.

1939

«Найди на рукописи смятой…»

Найди на рукописи смятой

Клочки слепых бессвязных строф.

Так пахнут тишиной и мятой

Полотна старых мастеров.

Так слову душно в тесной раме,

Так память — зарево костра,

Так море пахнет вечерами,

Так морем пахнут вечера.

1940

«Я иногда завидую жестоко…»

Я иногда завидую жестоко:

Ведь мне б, тоску скитаний утолив,

Дышать, как море, — ровно и глубоко,

Непобедимо, как морской прилив.

1940

Выдумка о доне Педро, едущем на лошади

(Перевод из Федерико Гарсиа Лорки)

Романс на лагунах

По траве обрыва

Скачет дон Педро.

Ай, как рыдает

Кабальеро!

Конь черногривый,

Где же найти нам

Хлеба, и ласки,

И светлой веры?

Окна пугливо

Спросили ветер:

Почему так плачет

Кабальеро!

Первая лагуна:

Под водой

Скользят слова.

По воде

Плывет луна

И другой завидует она,

Такой

Высокой!

С берега

Малыш-курносик

Видит две луны и просит:

   — Ночь, поиграй на серебряных

            тарелочках!

Дальше:

И в высокий дальний город

Прискакал уже дон Педро,

Где цветет миндаль на горах,

И в высокий дальний город,

Затонувший в рощах кедра

И черешен. Это — Первый.

Облака его и крыши

В нестерпимом блеске. Педро

Проезжает рваной аркой.

Вот две женщины и старец

Поднялись ему навстречу

В посеребренных одеждах

С непонятной плавной речью.

Совы загудели — нет!

А соловей — посмотрим!

Вторая лагуна:

Под водой

Струятся слова,

По воде плывет кольцо

Тени, пламени и птиц,

Птиц и пламени, и в зное

Зубы блещут белизною,

Если сказка больше были,

Если ласка больше боли,

Если в городе весна,

На каналах и на крышах,

Где горят в огне каштаны,

Знают все, что надо знать,

Остроглазые гитаны,

О, певучая сосна

Обезглавленной гитары…

Дальше:

По дороге белой, свежей

Две послушницы и нищий