Моя маленькая слабость - [8]

— Нет. Хотя… не исключено, что он что-то скрывал от меня. Он был не то чтобы хорошим актером, но очень выдержанным человеком, — гордо добавила Спиридонова.

— Ему никто не угрожал?

— Нет, — с легкой усмешкой ответила Марина.

— Александр Петрович мне сказал, что в понедельник вы вернулись домой раньше Сергея Петровича…

— Да, я уехала часов в шесть или даже раньше, — Спиридонова снова приложила платок к глазам, — если бы я знала!

Ее плечи дрогнули, и я услышала глухой стон.

— Простите, ради бога, — сев ко мне вполоборота, она подперла лицо ладонью, — мне до сих пор не верится, что Сергея больше нет!

Я опустила глаза и пару минут молчала, давая Марине время успокоиться.

— Да, — продолжила она, — я приехала раньше и сама решила приготовить ужин. Хотела его порадовать…

— Вы не заметили ничего странного возле дома? Может, какую-то машину, людей?

— Нет, ничего особенного не было. На улице играли дети, у первого подъезда сидели соседки, все как обычно… — Марина снова всхлипнула, но плакать не стала.

— А где нашли Сергея Петровича?

— Между вторым и третьим этажами. Он лежал с проломленным черепом, — здесь самообладание покинуло Спиридонову, и она разрыдалась.

В этот момент в комнату вошла Валентина Георгиевна.

— Я приготовила чай из ромашки и липы, — обратилась она к Марине.

Она поставила на столик поднос с чаем, двумя чашками кофе, сливками и печеньем.

— Спасибо, — вытерев слезы, взглянула на домработницу покрасневшими глазами Марина, — чай — это то, что нужно. Заберите мой кофе, сейчас его пить неразумно.

Валентина Георгиевна выполнила распоряжение и удалилась.

— Как-то не вяжется такая расправа с методами бандитов, — скептически пожала я плечами, — обычно в ход идут пистолеты с глушителями… А здесь какая-то самодеятельность.

— Вы так это называете? — неодобрительно взглянула на меня Спиридонова.

— Да, называю, — смело бросила я, — мне не раз приходилось иметь дело с бандитами, в этом я немного разбираюсь, — позволила я себе добавить.

Марина приподняла брови.

— Да, вам виднее, — выдавила она из себя с брезгливым видом, сделав глоток чаю.

Я тоже подняла чашку с кофе и отпила. Кофе был отличный, ароматный и крепкий.

— Мне кажется, что кто-то выследил Сергея, зная, что он обеспеченный человек, и хотел его ограбить, — высказала Марина свою версию.

— Тогда как вы объясните тот факт, что «грабитель» не взял ценных вещей?

— Наверно, посчитал невозможным их сбыть, а деньги прикарманил, — ответила Марина.

— Маловероятно, — выразительно пожала я плечами, — цель убийства была не ограбление, а физическое устранение вашего супруга. Интуиция подсказывает мне, что убийца — это тип, лично знавший Сергея Петровича или получивший задание убрать его именно от такого человека.

— Заказное убийство? — встрепенулась Марина.

— Да не очень оно похоже на заказное. Меня смущает орудие убийства, хотя — чем черт не шутит.

От меня не ускользнуло, что Спиридонова поморщилась.

— Вы унаследуете фирму? — прямо спросила я, неожиданно сменив тему.

— Да… — как-то смущенно проговорила Марина.

Может, не ждала от меня такой прыти и смелости?

— У вас брачный контракт? — уточнила я.

Марина кивнула, сделав недовольное лицо, видно, эта тема ей не нравилась.

— Но теперь ведь вам придется вникать во все то, от чего вас оберегал Сергей Петрович, — с тайным ехидством сказала я.

— Что ж, положение, как говорится, обязывает, — глаза Спиридоновой пояснели, приобретя какую-то невиданную до сих пор жесткость и решительность, — дело Сергея должно процветать.

«Наверное, воображает себя Еленой Боннер, Марией Кюри или женой Рериха», — не удержалась я от насмешливого комментария (разумеется, мысленного) — так высокопарно прозвучали слова моей собеседницы. Дело было даже не в словах, а в тоне, во взгляде, в надменно приподнятом подбородке.

— Александр Петрович сказал, что вы были идеальной парой, — решила я зайти с другого фланга.

— Да, у нас были хорошие отношения, мы почти не ссорились и старались всегда понять друг друга и помочь, — так же гордо, если не напыщенно изрекла Марина.

Когда о прекрасных взаимоотношениях вещают с подобной безапелляционной помпезностью, у меня возникает впечатление, что из этих взаимоотношений создали некий блистательный миф, а стоит с него соскрести лак и позолоту, как он тут же превратится в подчиненное рационально-прагматическим соображениям сосуществование, возведенное обеими сторонами в нерушимый принцип. Конечно, могут быть исключения, но я не люблю подобного тона, он смахивает на щит, с помощью которого себя пытаются оградить от возможных просчетов и неудовлетворенности, а может, и от уже наступившего разочарования.

— То есть вы являетесь абсолютной наследницей… — резюмировала я.

— На что вы намекаете? — настороженно спросила Марина.

Я решила окончательно вывести ее из себя, поэтому сказала, глядя ей прямо в глаза, из которых она старательно выдавливала слезы:

— На то, что вам выгодна смерть вашего мужа.

Ожидая, по меньшей мере, бурного всплеска эмоций, я немного отстранилась, но реакция Марины оказалась довольно неожиданной.

— Абсурд, — сказала она, отведя взгляд в сторону, — вы еще скажите, что это я его убила.