Моя маленькая Британия - [18]

— Странная тут у вас гречка, — сказала я мужу, разглядывая пакет с ярлыком «Старомодная бакалея». Гречневые ядрышки были не коричневыми, а светлыми, местами даже зеленоватыми. — Наверное, ее прокалить надо.

Новый вопрос — как? Я снова села за компьютер и нашла форум, где общались такие же озадаченные, срочно захотевшие гречневой каши, люди. У них в Южной Корее, Австралии, Западной Европе и даже в загадочном месте под названием «Африка и везде» тоже оказалась неправильная гречка.

«Вот, купила я ее, выложила на сковородку тонким слоем, обжарила до знакомого с детства цвета. Правда, она все равно не пахла „по-гречневому“. Стала варить, а вышла какая-то мерзкая жижа», — написала «кореянка».

«Лучше всего прокаливать в духовке, — ответил ей господин из „Африки и везде“. — Каждые пять минут встряхивать или перемешивать».

Я сразу включила духовку.

«А это точно гречка?» — засомневались в России.

«Точно, — вздохнули в Австралии. — У нас такая же, хотя и нормальную найти можно. Честно говоря, я и в духовке прокаливала, но все равно не получается. Тут вообще ее для корма домашней птицы используют. Сестра знакомого закупается где-то за городом в сельхозмагазине, а потом потрясает друзей экзотическим русским блюдом».

«В России ее паром под давлением обрабатывают, в домашних условиях это сделать проблематично», — окончательно расстроила всех москвичка. Но я все равно подошла к духовке и встряхнула крупу.

«Не свистите, — возразил москвичке господин из „Африки и везде“. Ему раньше удавалось покупать правильную гречку в Америке, в магазинчике у одной польской еврейки. — Нормально каша сварится и будет рассыпчатой — это миллионы раз доказали общепитовские повара СССР».

Хорошо, что я духовку все-таки не выключила.

А еще он добавил для убедительности: «В Москве я дважды женился и дважды разводился, прожил немало лет. Ни фига москвички готовить не умеют. Мужики — да… бывает».

Его оппонентка тотчас парировала: «У москвичек нет проблем с зеленой гречкой. Они покупают правильную. Если желаете подискутировать про прописку — вот вам еще один хинт. Все москвички страшные, ага!»

— Ты тоже считаешь, что москвички не умеют готовить? — спросила я мужа.

— Почему? — удивился он, подозревая подвох — Англичанки разучились готовить. Но вы к этому скоро придете.

Последнюю фразу я слышала не раз: на западе русских считают старомодными, живущими в традициях, которые здесь — благодаря либеральной политике, растущему числу работающих матерей и микроволновым обедам — дышат на ладан. Традиционная семья больше не считается основой общества, и жена, с накрытым столом ожидающая мужа, начинает казаться анахронизмом. Сохранившиеся экземпляры в основном принадлежат к старшему поколению или к экстравагантным ретроклубам, где пары прячутся от XXI века: по их мнению, в старые времена жизнь, особенно семейная, была правильнее.

По телевизору только что показывали троих таких домохозяек, застрявших в 30-х, 40-х и 50-х годах. Мало того, что они одеты и причесаны каждая — по моде «своего» десятилетия, их дома обставлены мебелью той эпохи. Они предпочитают покупать продукты на рынке или в маленьких магазинчиках и готовят их на своих ретро-плитах, в ретро-кастрюлях Коллеги подшучивают над их мужьями, которые приносят на работу домашние пирожки или сэндвичи с самодельным джемом (а я думаю, что скорее всего — завидуют. Ведь самим приходится довольствоваться фастфудом).

— Что значит — мы к этому скоро придем? Да мы там, где вы сейчас оказались, уже побывали! Обязательно найду статистику и покажу тебе.

— Какую статистику?

— Что сегодня наши женщины уделяют семье больше времени, чем когда-то, в советское время — их матери.

И я рассказываю мужу про детство, свое и школьной подруги. Нас обеих увезли от бабушек, когда родители купили кооперативы на окраине Москвы. Все время после школы и до возвращения родителей с работы мы проводили одни — пионерки с цыпками, недолеченными ларингитами и ключами на шеях.

Наигравшись, кое-как сделав уроки, дружно делили обеды, оставленные для нас в термосах. Если обед не нравился, что случалось часто, мы спускали его в унитаз. Грешно было нас ругать. В моем термосе, например, чаще всего плавала переваренная капуста с ошметками свинины и сгустками картошки — хотя папа называл свое творение суточными щами, «сутки» эти длились по три-четыре дня. А наши измученные матери возвращались со своих ответственных работ позже отцов.

— Хорошо, хорошо. Это мы от вас отстали… Так… — муж осторожно приподнял крышку, подмахнул теплый пар к лицу и втянул его носом. Моя разопревшая гречка дымилась, рассыпавшись зернышко к зернышку.

Он загреб немного кончиком ложки, осторожно пожевал, закатив глаза.

— С тушеным мясом и подливкой будет шикарно, — вмешалась я в эту сосредоточенную дегустацию.

— Мне нравится, — наконец прозвучал приговор. — Хотя… надо привыкать, — муж закрыл кастрюльку, и гречневая каша успела последний раз дохнуть в него, тепло усмехнувшись беззубым ртом: что ж, привыкай, дружок, не все тебе овсянкой питаться.

От «синдрома миссис Мортимер» — к полной политкорректности

Ужасный, ужасный мир миссис Мортимер