Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - [11]

Одна из проблем рок-бизнеса заключается в том, что вы никогда не знаете, что вам подкинет судьба. Те несколько лет моей молодости на фабрике были последними, когда в моей жизни хоть что-то было отдаленно предсказуемым. Работать здесь было в радость из-за одной маленькой детали – мы пели. Мы пели ежедневно, целые дни напролет, сводя начальника с ума. Он запрещал нам слушать радио, и я рад этому, потому что тогда мы бы не пели. Представить не могу, как бы все сложилось без этого. Там работали молокососы вроде меня и старшие ребята, многие из которых недавно вернулись из Кореи и войны в Малайе. У нас был подростковый страх, а у них – военный невроз, и мы уживались вместе благодаря песням. Один из парней из малярной мастерской мог блестяще исполнять Синатру и Нэта Кинга Коула. Он был просто великолепен. У него была идеальная подача, поэтому я пел вместе с ним, пока у меня тоже не начало получаться идеально. Мы исполняли весь репертуар The Everly Brothers. У нас был настоящий парикмахерский квартет в этом сарае (стиль популярной вокальной музыки, возникший в начале 1900-х годов в США. Представляет собой ансамбль из четырех, не сопровождаемых инструментами мужских голосов. Название обусловлено тем, что исторически стиль образовался из любительских собраний певцов, которые зачастую проходили в помещении местной парикмахерской. – Прим. пер.).

В 1968 году The Who выступали в «Голливуд-боул», и на афишах наше имя стояло рядом с The Everly Brothers. Я не мог дождаться встречи с ними. Все эти годы мы пели их песни, и вот теперь нам предстояло выступить с ними на одном концерте. Это стало бы большим событием в моей жизни… Я мог бы даже рассказать им о парикмахерском квартете, который мы устраивали в жестяном сарае Южного Актона. Но, увы, этого не произошло. Мы отыграли свою программу, Кит и вся его барабанная установка улетела в «ров» между сценой и аудиторией, а Бобби Придден, наш звукорежиссер, выпустил несколько военных дымовых шашек во время «My Generation». Когда пыль осела, мы услышали вой сирен. Мы подняли на уши половину пожарной охраны Лос-Анджелеса, которая приехала с внушительным подкреплением полиции. Бобби отвезли в тюрьму и отпустили только после того, как прочитали ему длинную лекцию об опасности пожаров в засушливых районах. Остальных отправили паковать чемоданы. Выступления The Everly Brothers я так и не увидел. Мне даже не удалось встретить их за кулисами.

В начале 1960-х сама идея выступить на одной сцене с The Everly Brothers звучала безумно. Но мне нравились наши экспромтные концерты на фабрике. Это нельзя было назвать рок-н-роллом, но у нас был довольно неплохой ритм благодаря импровизированным барабанам из молотков, прессов и гильотин. Печально, что сегодня больше никто не поет. В былые времена пели все и всюду. Вы могли идти по дороге и слышали, как поют на стройках, дорожных работах, в гаражах – везде. Когда ты поешь, ты счастлив. Пение меняет ваш мозг – оно снижает кортизол и увеличивает уровень эндорфинов и окситоцина. Некоторые люди принимают наркотики, чтобы добиться такого же эффекта. Почему бы вместо этого просто немного не попеть? А петь в компании еще лучше. Ученые, а не музыканты, обнаружили, что наши сердечные ритмы синхронизируются, когда мы поем вместе. Не обязательно даже быть хорошим певцом. Не верите мне? Тогда я отсылаю вас к известному докладу Шеффилдского университета 2005 года: «Влияние группового пения и выступлений на людей из маргинальной среды и представителей среднего класса».

«Эмоциональные эффекты участия в групповом пении одинаковы, независимо от уровня подготовки или социально-экономического статуса, – говорится в этом исследовании, но это еще не самое интересное… – Однако межличностные и когнитивные компоненты пения в хоре имеют разные значения для людей из маргинальной среды и среднего класса. В то время как маргинальные люди, по всей видимости, полноценно испытывают каждый аспект хорового пения, певцы из среднего класса сосредоточены только на социальном аспекте музыкального опыта». Я думаю, будет справедливо сказать, что наша веселая группа ветеранов и юных сорванцов больше вписывалась в категорию «маргиналов». Разумеется, мы не были выходцами из среднего класса. Таким образом, угнетенные массы получали больше пользы, чем зазнайки, которые остались в Актонской школе.

Последний раз я слышал, как кто-то поет на работе, когда был на Майорке пару лет назад. Я шел вверх по горе, чтобы немного размяться. На полпути я прошел мимо фургона строителя, возле которого пара испанских парней разгружали мешки с цементом. Это был ужасно жаркий день конца августа, и один из рабочих выглядел ужасно взбешенным из-за своей тяжкой доли, но он кивнул на мое приветствие, когда я проходил мимо. Немного позже, когда я спускался с горы, они выгружали последние мешки с цементом, а тот парень, что выглядел взбешенным, стал намного радостнее. Затем он сделал глубокий вдох и начал петь наш сингл 1970 года «Substitute».

«Я родился с пластиковой ложкой во рту, – пел он с сильным испанским акцентом. – Северная сторона моего города была обращена на восток, а восточная – на юг… ля-ля-ля». Я покатился со смеху, когда услышал его. Это было просто великолепно. Парень в свою очередь тоже засмеялся. Я уверен, что после этого он почувствовал себя намного лучше.