Моя дорогая - [30]

– Не знаю. Так-то я привык. И, в общем, свои бонусы тоже есть. Чувствую себя спасателем. Спасителем… Приятное ощущение – врать не буду. Чувствую себя нужным. Тем, кого ждут всегда. От кого порой зависит жизнь. Это круто, поверь.

– Ты так откровенен… И в то же время закрыт, – задумчиво проговорила она.

– Значит, и ты меня пытаешься разгадать? – хитро прищурился он.

– Не знаю. Ты… Нет, не знаю.

Филипп помолчал, затем сказал:

– А вот я, повторю, хочу тебя понять. Но, верно, это невозможно.

– Почему? – удивилась Надя. – Уж я-то – совсем простой человек. Да, честно.

– «И прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен…» – пробормотал он.

Надя почему-то смутилась, решила опять перевести разговор на другую тему:

– А там что, в той стороне?

– Прокат велосипедов и прочих транспортных средств.

– Велосипедов… Я когда-то любила кататься.

– А сейчас? – оживился Филипп.

– Сейчас велосипед стало негде хранить. Я его отдала. У нас ведь с Олей такая ситуация… И я, и она сдаем свои квартиры и снимаем вот эту, одну, общую. Чтобы на равных и никто не чувствовал себя ущемленным.

– Да у вас с ней настоящая коммуна! Но можно же брать велосипеды напрокат…

– Это так, но… Оля говорит, что эти велосипедисты замучили всех и без них ни пройти ни проехать. Порядочные люди не должны своими «хотелками» – в виде велосипедов, самокатов и прочего – мешать прохожим, усложнять и без того напряженную жизнь в городе.

– И ты так считаешь?

– Я? – задумалась Надя. – Нет, лишь отчасти. Мне кажется, если соблюдать правила и вести себя аккуратно, то – почему нет? Почему не прокатиться на велосипеде?..

– Так пойдем прокатимся? – протянул ей руку Филипп.

– Пойдем! – обрадовалась Надя. – О, я давно мечтала!..

Они взяли в аренду два велосипеда, свернули к специальной дорожке для велосипедистов. Поначалу Надя подумала, что совершенно разучилась кататься, но нет, тело само вспомнило, как это делать. Опустилась на сиденье, оттолкнулась. Закрутились колеса – ноги на педали. Платье, к счастью, не длинное, ничем не мешало. Надю охватил восторг, радость движения, скорости. Деревья, ветер, то солнце, то тень…

Филипп с Надей ездили по дорожкам парка, потом, когда устали, накатавшись вдоволь, вернулись, поставили велосипеды обратно на место и тут же побежали в сторону, откуда доносилась музыка. Там, на довольно большом деревянном настиле, на возвышении, танцевали. Все, кому не лень, стар и млад. Умело и неумело, как угодно…

Надя забыла, когда столь активно проводила свое свободное время. И радость физического движения буквально заполнила ее тело. Раньше она не могла позволить себе подобного ни с Никитой (тот был ярым противником любой физической нагрузки), ни с Ольгой – той совестно было «беспокоить» окружающих. Хотя, если подумать, и Никита, и Ольга имели право жить так, как им нравилось. Надя сама несла ответственность за свое решение – жить в угоду этим людям, ограничивая себя. Не они ее заставляли, она под них подстраивалась.

Только вот зачем? Зря…

После танцев Филипп с Надей, взявшись за руки, усталые и веселые, побрели по аллее куда глаза глядят.

– Боже, я, наверное, как дурочка… смеюсь, не могу остановиться!

– Это нормально. Любое активное движение – спорт или танцы – вызывает выброс гормонов счастья – эндорфинов.

– Вот он, оказывается, секрет хорошего настроения!

– И еще любовь. Та еще гремучая смесь гормонов.

– Любовь? – растерялась Надя.

– А то. Я в тебя влюблен. И я счастлив, – Филипп притянул Надю к себе и поцеловал.

Это было вполне ожидаемо, но для Нади оказалось внезапным. В первый момент, едва только губы Филиппа прижались к ее, она чуть сознание не потеряла. На миг словно выпала из реальности, закружилась в каком-то пестром вихре, сотканном из листьев и солнечных зайчиков, цветов и облаков, сладко пахнущем липой и скошенной травой.

Надя и хотела этого, и боялась. Почему боялась? Наверное, потому, что не знала, как быть с этим вихрем счастья. Но, впрочем, уже через мгновение она поняла: надо просто лететь вместе с этим потоком и получать удовольствие.

Сколько длился их поцелуй – Надя не поняла. Словно сквозь туман, услышала какое-то громыхание сверху, на щеку упала тяжелая капля.

– Дождь? – едва слышно произнес Филипп. Чуть отстранился, посмотрел вверх. И Надя подняла голову: сквозь ветви деревьев было видно огромную черную тучу, нависшую низко, прямо над парком.

– Грозу же обещали… – пробормотала Надя и смахнула со щеки дождевую каплю. – Ну да, Ольга говорила. Избегайте деревьев и шатких конструкций, МЧС предупреждает…

– Бежим.

– Куда?

– Я знаю… – Они, держась за руки, помчались куда-то по асфальтовой дорожке с четкими следами дождя. Он сыпал тяжелыми каплями все сильнее и сильнее, в воздухе пахло пылью, озоном, нагретым асфальтом, сырой землей – чем пахнет только летом и только во время грозы.

А потом полило так, что в двух шагах ничего не было видно.

Филипп с Надей взбежали по деревянным ступеням под какой-то деревянный же, крашенный белой краской ажурный навес. Здесь никого не было, и Филипп, прижав Надю спиной к столбу, принялся целовать ее с такой неукротимой страстью, что она опять испугалась. Испугалась за себя.