Моя долгожданная любовь - [52]

«Брайони! Вернись ко мне!»

Но из тихой ночи никто не откликнулся. Как ни тоскливо, Брайони не было там, чтобы обратить внимание на его слова или прочувствовать его душевную муку. И где-то далеко за полночь Джим заснул в своем кресле с жесткой спинкой, а видения, в центре которых была его исчезнувшая жена, продолжали роиться в его воспаленном мозгу, преследуя его, терзая и мучая. Исчезла, исчезла…

Глава 13

На равнины пришла весна.

Группа шайенов, возглавляемая вождем Два медведя, провела зиму на Ллано эстакада, разбив лагерь на просторных мерзлых землях приграничной территории, где индейцы кочевали в течение многих столетий. Когда на равнинах задул легкий, весенний ветерок, принесший с собой запах бизонов, воины октоуна подготовились к охоте и под руководством Быстрого оленя большими группами отправились на поиски бизона.

Когда они вернулись с добычей, состоялось празднество. Женщины все время занимались вялением и варкой мяса. Вооружившись ножами и скребками для очистки мездры от мяса, они дубили шкуры, затем смешивали печень, мозги, требуху и жир, чтобы втереть в кожу; после этого шкуры замачивали на сутки и потом размягчали, отбивая веревками из сыромятной кожи или пластинами, вырезанными из плеча бизона. В итоге получалась мягкая, выдубленная шкура, пригодная для строительства типи или шитья одежды. Шайенские женщины любили украшать кожи иглами дикобраза, бисером и перьями. Это было не просто украшение, но настоящее художественное творчество.

Наездница-в-бурю под опекой Женщины-антилопы быстро осваивала не только премудрости дубления бизоньих шкур, но и нанесения узоров. Девушка, поначалу молчаливая и печальная, усердно работала всю зиму и начало весны. А когда дни стали удлиняться и земля под золотистым солнцем снова воспрянула ото сна, ее энергия удвоилась. Она расцвела, как на равнинах расцветают цветы пустыни, и ее грациозная походка стала такой же легкой, как пение ранних птах.

— Всегда ли ты напеваешь, когда занимаешься делом, Наездница-в-бурю? — ворвался в ее нежное мурлыканье голос вождя Два медведя.

Они были одни в прерии; вдали то тут, то там им были видны фигуры других женщин, которые обшаривали землю, собирая корни и семена.

Два медведя так неслышно подошел к ней, что девушка, сосредоточившаяся на своей работе, даже не заметила. И теперь счастливая улыбка осветила ее лицо, на котором играли солнечные зайчики, когда она увидела перед собой гордую фигуру человека, ставшего для нее таким дорогим.

— Да, Два медведя, в тех случаях, когда я чувствую себя счастливой, — ответила девушка, и ее глаза засияли, как вспышки зеленого пламени на солнечном свету.

С помощью палки-копалки, короткой палки с утолщением на конце, она выкапывала какие-то корешки из земли и укладывала их в общую кучку.

— Ну и отчего же ты счастлива сегодня, Наездница-в-бурю?

— А почему бы и нет? — рассмеялась девушка, вставая и отряхивая землю с подола своей юбки из оленьей кожи; при этом ее длинные черные косы развевались вокруг спины. — Солнце сияет, как золото, небо такое голубое, каким не бывает даже море, а ветерок, мягче перышка, греет щеки.

Она весело щебетала, все еще держа в руке связку красной репы и стеблей чертополоха. На обветренных губах вождя заиграла улыбка.

— А я думаю, что тут есть иная причина, — сказал он, когда девушка вновь обернулась к нему.

Ее щеки разрумянились, а мягкий, розовый рот приоткрылся от смеха.

— Думаю, что у тебя легко на сердце потому, что приближается время, когда ты сможешь вернуться к мужу.

Подбородок девушки взлетел вверх, и она вдруг посерьезнела.

— Да, — вздохнула Брайони. — Ты прав, Два медведя. Каждый прожитый день и каждая ночь приближают меня к нему. Уже близки долгие дни лета. И тогда подойдет время, когда я смогу вернуться домой.

Шайен кивнул, и его глаза потемнели и затуманились. Брайони резко протянула руку и сжала его запястье:

— О Два медведя, не думай, что мне легко будет покинуть вас… Я полюбила вас. Вы стали для меня настоящим отцом, таким, каким никогда не был для меня даже мой родной отец.

Вождь улыбнулся и привлек ее к себе. Он обнял девушку, охватив длинными руками ее тонкую талию. Положив голову ему на плечо, Брайони заговорила дрожащим голосом:

— Я… я так благодарна за все, что вы сделали для меня. Вы так добры, так щедры и благородны. Когда я вспоминаю, что должна уйти от вас, у меня сердце переворачивается, ибо я оставлю часть своей души с вами. Но так или иначе, мое место с мужем.

— Так это долг заставляет тебя думать о возвращении, моя на'ц? — нахмурился Два медведя, держа ее за плечо. — Или ты действительно хочешь бросить меня, Быстрого оленя и всех остальных, кто считает тебя одной из нас?

— Нет, не долг призывает меня, — прошептала Брайони с широко открытыми, серьезными глазами, в которых отражалось сияние солнца. — Речь идет о любви, Два медведя, только о любви. Я должна уйти к мужу или вечно тосковать. Он нужен мне.

Глаза вождя на минуту закрылись.

— Значит, — сказал он очень спокойно, — так тому и быть.

— Два медведя, может быть, есть возможность того, чтобы мы все жили вместе? — вырвалось у девушки, и она опять прильнула к вождю и положила голову ему на плечо. — Ведь я люблю и тебя, и Женщину-антилопу, и…