Моя девушка уехала в Барселону, и все, что от нее осталось, – этот дурацкий рассказ - [44]

Полина заканчивает чтение и робко смотрит на него. Его улыбка оправдывает все страхи.

– Это так красиво и мудро. То, что ты пишешь.

– Это – творчество – да? Лучший выход – это творчество?

– Да, милая. Лучшие книги, самые яркие картины были написаны людьми, которые любили. Если ты не любишь, ты просто не сможешь снять хорошее кино. Если кажется, что у твоей любви нет выхода, – своди ее в кино, отведи ее в книжный магазин, в галерею, поставь ее перед холстом, дай ей в руки кисть.

– Это значит, что я все делаю правильно?

– Безусловно.

* * *

Уже вечереет. Это те самые несколько минут, которые особенно ценят фотографы и операторы, когда к сини сумерек добавляются огоньки уличных фонарей. Похолодало.

Да и мороженое сыграло свою роль. Все-таки для него еще рановато. Двое, ежась, идут в сторону метро. Он несет два рюкзака, свой и ее. Свой – легкий. Там только деревянная доска и нож. А ее, напротив, очень тяжелый, набит учебниками и тетрадями под завязку.

У этих двоих сегодня был очень важный день.

Она немного узнала, как это – быть взрослой.

Он чуть-чуть вспомнил, как это – быть подростком.

А впереди – действительно весна. И у него через неделю стартует новая экспедиция. А за ней, кажется, ухаживает парень из девятого класса. И мальчик этот очень даже симпатичный. И умный. И сейчас они с Ильей вовсе не расстаются. В конце концов, они – родственники, и всегда можно спокойно зайти друг к другу в гости.

– И знаешь еще что, кузина? – говорит на прощание Он.

– Что?

– Я, конечно, не могу судить за твоего тренера, я его совсем не знаю. Но мне кажется вот что: твоя любовь – она не безответная. Вовсе нет.

– Да? А какая же?

– Она – просто невозможная. А это, согласись, большая разница.

Почти

Привет. Меня зовут Роберт.

У меня все в порядке.

Я – почти счастливый человек.

Почти, потому что я живу здесь и с вами, в этом большом городе с семьюдесятью пятью телеканалами.

В городе редко бывает солнце. В городе, где на одного Очень Хорошего человека приходится один Очень Плохой и восемь Никаких.

Согласитесь, при таких условиях быть абсолютно счастливым невозможно.

А можно ли быть счастливым в уютном маленьком городке с мостовой из булыжника? В таком, оказавшись в котором мы жадно щелкаем затвором фотоаппарата, чтобы потом больше никогда не возвращаться к этим снимкам?

Недавно я гостил у друга в Нормандии как раз в таком маленьком городке под названием Довиль. Мы выбирали на рынке устриц (и я все пытался выяснить, почему их считают дюжинами, а, например, не десятками), скакали по утрам на лошадях по берегу Ла-Манша, а вечерами сидели на веранде, закутавшись в пледы, попивали кальвадос и обсуждали ненасущный вопрос: «Конечен ли талант»?

А потом я понял, что и в таком игрушечном городе тоже трудно быть полностью счастливым. Для счастья обстановка вокруг важна, но не она – главное. Потому что в наших разговорах нет-нет да и проскакивали примеры из личной жизни, и тогда слышалась боль. А в какой-то момент друг просто расплакался. И облака над прибрежными полями вдруг показались хмурыми. А мидии – невкусными.

Кажется, что для абсолютного счастья, наверное, нужно уехать куда-то в Гималайские горы, подружиться там с ламой, забыть номер своего мобильного и все такое. Но это невозможно. Потому что, подозреваю, и там все равно возникнут новые вопросы. Например, такие: будут ли китайцы еще патрулировать тибетские территории; хорошо ли подкована эта вьючная лошадка и почему такой хитрый взгляд у проводника Нху Хан Би? Что он замыслил? И еще это невозможно, потому что надо все-таки зарабатывать, окончательно выплатить кредит за дом и, в конце концов, не так уж здесь и плохо, в большом городе с телеканалами.

Телевидение иногда очень бывает кстати. Случается, вдруг вечер застает тебя в ресторане. С хорошей кухней. С друзьями. Они смотрят футбол и громко болеют за «Барселону». А за окном неожиданно – снег хлопьями, так тихо-тихо. И тебе отчего-то становится очень хорошо. И ты представляешь, как, наверное, уютно смотрится этот теплый свет из ресторана с улицы, а прохожий бросит взгляд и подумает: «Как там, наверное, сейчас здорово!» А здесь действительно так: журчание беседы, крики комментатора и ты, размышляющий лишь о том, почему испанцы пишут знак вопроса в начале предложения, да еще и перевернутый. «?» Вот так, только наоборот, вверх ногами. Я не могу изобразить, потому что в моем компьютере нет такого значка. А в компьютерах испанцев, наверное, есть… Но я в общем-то не об этом хотел здесь рассказать. Тут с моим другом произошла история. Хочу ею поделиться.

Было так. Он и его девушка полетели в Рим, чтобы попытаться вернуть романтику в свои отношения. И вообще как-то их наладить. Потому что все у них стало как-то не так.

Вот, например, сначала они очень любили вспоминать, как произошло их знакомство. Перебирали не раз и не два все детали, анализировали стечения обстоятельств. Удивлялись, как много всего специального должно было произойти за предыдущие двадцать семь лет у него и двадцать пять у нее, чтобы раз! – и в один прекрасный момент их траектории пересеклись самым нелепым образом в кофейне. Должны были родиться и встретиться их мамы и папы, бабушки и дедушки. Можно и углубиться в события, которые предшествовали их встрече, дойдя до самых динозавров и Большого взрыва Вселенной. Но так далеко в прошлое они не заглядывали. Это пугало. Просто радовались совпадениям. Что, например, в один и тот же месяц шесть лет назад оба были в Петербурге. И ходили параллельно по одним и тем же проспектам. Но тогда встретиться им было не суждено. Или, оказывается, у них обоих был один отдаленный, но все же общий знакомый. И нет бы ему, дураку, подружить их раньше. Все эти истории они с удовольствием рассказывали теперь уже общим друзьям. Так было в начале нашей любви.