Моя - [29]

 Перемещая руку под моей спиной, он приподнял меня в сидячее положение. Ничего нельзя было разглядеть: все черно, как смоль. Я могла чувствовать только его руки: одна как тиски обхватывает запястье, вторая придерживает за плечо.

 После я ощутила на своей спине давление его груди. Его торс был обнажен, и он придвинулся так, чтобы я могла это ощутить. Жесткая эрекция уперлась мне прямо в поясницу. Ужас просочился в меня, когда новая мысль возникла в голове.

 Нет. Только не это.

 Минутой ранее я уговаривала себя, что смогу сделать это. Смогу притвориться, позволив себя обольстить. Если бы это дало мне преимущество. Сейчас же, когда все происходило на самом деле, я осознала, что у меня, в общем-то, и выбора нет. Я не могла сопротивляться, в противном случае в его силах нашинковать меня. Поэтому мне оставалось лишь держаться на расстоянии. Вести себя так, будто все не по-настоящему. Все ведь и так не по-настоящему, не правда ли?

 Но тут же пришли воспоминания о том, что он сделал со мной в первый раз, и веки обожгло слезами.

 — Не вводи мне ничего, — попросила я, закрывая глаза, будто это могло заставить темноту отступить. В моих мыслях шприц настигал меня именно в темноте. Но я не знала когда. Сердце застучало в ушах. — Пожалуйста. Никаких игл.

 — Никаких игл, — согласился он, мягким шепотом на ухо. На секунду он показался таким нежным, что я позабыла о том, что должна его бояться. Да, я боялась, но темноты, а не его. Его руки смягчились на моих, лаская кожу. — Но не борись со мной.

 — Не буду, — согласилась я. Учитывая тот страх, коим я была охвачена, его слова принесли облегчение. Никаких игл. Никакого паралича.

 Если все станет слишком ужасно, я сумею себя защитить.

 Я не знала, что он делал, но неожиданно его рука обвилась вокруг моей груди. Уложив подбородок на шею, он по пути ткнулся носом в мои волосы.

 — Ты спала?

 Он разговаривал со мной как любовник. Обезумевший маниакальный любовник, держащий меня в запертой библиотеке, но, тем не менее, любовник. Его голос, издающий певучие слова обещал медовые сладости.

 — Да, — солгала я.

 — Видела сны?

 — Нет.

 Риен слегка раскачивал меня вперед-назад, отчего меня вновь стала догонять сонливость. Вместе с адреналином в теле замедлилось сердце. Откинув волосы в сторону, он прижался губами к моей шее. Длинные, медлительные острые ощущения завладели моими нервами.

 — Ты была без сознания, — прошептал он. Его дыхание скользнуло по моему затылку.

 — Да.

 — Это похоже на смерть, да?

 — Не знаю, — ответила я. В воображении вновь вспыхнул скальпель. Я заморгала, отгоняя картинку. — Я никогда не умирала.

 — Декарт говорил: «Я думаю, значит я существую». Если ты не думаешь, то что делаешь? Разве бессознательное существование не то же самое, что и смерть?

 — Ты анестезиолог. Так что ты и скажи. Ну, или, по крайней мере, ты им притворялся, — возможно, он солгал мне и об этом.

 — Я анестезиолог.

 Он говорил правду. Что в его голосе навело меня на эту мысль? Его большой палец потер бок моей руки, и я вздрогнула.

 — Ты – убийца, — шепнула я.

 — Какая разница? Я ввожу людей под наркоз. Иногда они выбираются из него. Иногда нет.

 — Ты пытаешь их.

 — Я пытал и тебя, — он крепче сжал свои руки на мне.

 — Это должно утешить?

 — Мне нет дела до утешения. Я занимаюсь болью и удовольствием. А точнее, болью других людей. И своим удовольствием.

 — Но не моим.

 — Нет, — согласился он. Что-то странное было в его голосе, когда он это произнес, своего рода беспокойство, которое ранее слышать от него мне не доводилось. Риен, с самого начала казавшийся таким решительным, впервые выглядел неуверенно. Что еще сильнее меня к нему притянуло.

 — О чем ты думаешь? — поинтересовался он. Уверенность вновь вернулась, когда он сменил тему. — Ты теряешь себя, когда спишь?

 Я прислонилась к нему так, что голова легла на его ключицу. Его тело расслабилось. И я глубоко вздохнула.

 — Я не уверена в том, бодрствую ли сейчас, — произнесла я, позволяя себе уплыть. Сердцебиение замедлилось. — Все это не кажется реальным. Может, я сплю. Может, прямо сейчас я вообще не существую.

 — Неужели ты и в правду отличаешься от того человека, коим была утром, Сара?

 Я открыла глаза. Темно, ничего не изменилось. Только его напряженные мышцы у моей спины.

 — Прямо сейчас я ничего не представляю. Никакой личности. Я — всего лишь заключенная, — выжившая.

 Его руки двинулись на моей груди, притягивая ближе. Я задохнулась, когда он лег на диван подо мной, перетягивая меня следом. Его ноги скользнули под мои, касавшихся его лодыжек.

 Он полностью подо мной. Я лежу поверх него — моя спина к его груди. А затылок упирается в его плечо.

 Его руки начали расстегивать мою рубашку. Одна пуговица за раз. Я лежу неподвижно, то ли потому, что не могу пошевелиться, то ли потому, что не хочу. Я ведь только что решила притворяться, разве нет? Но это не походило на притворство. Его руки гипнотизировали, ласкали меня. Я глубоко вдохнула, чувствуя давление в легких у его груди. После чего его дыхание оглушительно вернулось.