Моя-чужая - [11]

— Твою мать, — едва слышно процедил Артем и подошел к Данилу. Он взял его за плечи, заглянул в глаза — так и есть, сплошная чернота. Он уже видел такой взгляд однажды и знал, что ничего хорошего это не сулит.

— Дань, — позвал Артем. Данил сфокусировал на нем взгляд. — Ты девочку видел в квартире?

— Девочку? — тупо переспросил Данил.

— Да, маленькую белокурую девочку. Ты же ее знаешь, наверняка. Ника, дочь Арины…

— Арина…моя бедная девочка… Я опоздал, Артем, опоздал…Ее больше нет, понимаешь? — он схватил Артема за футболку. — Как я теперь без нее? Как?..

Артем растроенно покачал головой — сейчас с парнем разговаривать без толку. Ему надо отдохнуть и прийти в себя, что врачи и советовали следователю. Артем заметил, как тот хмурится. Еще бы, такой подозреваемый и невменяем.

— Вера Васильевна сказала, что девочка пропала, — вмешался участковый: здоровенный детина, ровесник Данила. — Я приехал все проверить, но Арина убедила меня, что все в порядке, дочка с ней и отцом.

— Олег…Это он спрятал Нику. Игнат, — она с мольбой взглянула на Крушинина, — пожалуйста, найди девочку. Я прошу тебя. Она не должна пострадать. Она же…она… — она едва снова не заплакала.

— Не плачь, маленькая моя, — шепнул Артем, приобняв ее за плечи. Но она высвободилась из его рук. Артем грустно улыбнулся, глянув на задумавшегося Игната, своего друга и ее законного мужа. — В квартире девочки не было, — заговорил он. — По крайней мере, на время пожара. Да и Данил или… — он глянул по сторонам, выискивая толстяка с перебитым носом, и нашел топчущегося у подъезда. — Тот парень вырубил Данила? — спросил у участкового. Тот кивнул, уточнив, что толстяк — сосед пострадавшего Олега, и то ли военный, то ли разведчик в прошлом. — Так вот Данил или сосед девочку бы обнаружили, я так думаю. К тому же, как я слышал — соседи видели только Олега с девушкой. Без ребенка. Верно? — участковый со следователем кивнули. — Следовательно, Олег спрятал девочку в другом месте. Где?

Настена бессильно ссутулилась. Артем обнял ее за талию, привлек к себе. На этот раз она не вырывалась. Игнат смотрел на Данила, безразличного ко всему, кроме собственной боли. Игнат как никто должен был понимать племянника, но на его каменном лице не отражалась ни одна эмоция. Надевать маски и прятать свои чувства научила его собачья работа.

— Может, у родителей? — предположил участковый. — Те никогда бы не отдали девочку матери, но и не обидели бы.

— Адрес знаешь? — спросил Игнат.

Участковый лишь кивнул.

— Тогда поехали.

* * *

Кирпичный дом приветствовал светящимися окнами. Во дворе горели разноцветные лампочки, шелестели десятки разноцветных воздушных шариков. У калитки буйствовал белым цветом и терпким ароматом жасмин. Склонившиеся через забор ветви сливы гнулись под тяжестью спелых ягод. А в душном ночном воздухе витала тишина с привкусом опасности. Игнат чуял ее каждой клеточкой. Он обошел крутовский джип, на котором они все приехали, подошел к следователю: невысокому крепкому майору, с кем Крушинин служил до своего повышения.

— Оружие есть?

Майор Чучин достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя. Игнат кивнул и с тем же вопросом подошел к Артему, который стоял под высоким каштаном. Они остановились через три дома от нужного.

— В бардачке, — Крутов был напряжен: плечи расправлены, руки в карманах, взгляд острый, как бритва, профессиональный; и никаких эмоций.

— Останешься с Асей и участковым. А мы с майором пойдем в дом.

— Шина, — позвал Крутов, когда Игнат уже повернулся к другу спиной. Крушинин усмехнулся проницательности друга — в его голосе слышалось сомнение.

— Я не знаю, Сварог, — произнес Игнат, не поворачиваясь. — Может, я параноик. Но…

Он не договорил. Крутов и так поймет его предчувствие, а значит — спину прикроет, несмотря ни на что.

Калитка была заперта на длинный крючок. Игнат осторожно выудил его из железной петли, толкнул деревянную калитку. Майор шел следом, почти не дыша. Игнат ступал осторожно, но под ногами хрустел гравий; по бокам стопками лежала декоративная плитка. Ветер скрипел шариками, подвязанными к навесу над дорожкой, шуршал скатертью на веранде. За накрытым столом кто-то сидел. Игнат подошел ближе, майор заглянул в окно и отрицательно мотнул головой. Сидящий на деревянной скамье мужчина положил голову на сложенные на столе руки и, казалось, спал. Над ним витал едва уловимый запах вина, а на белой скатерти расплылось темное пятно. Игнат перехватил пистолет, двумя пальцами коснулся шеи мужчины — пульса не было. Предчувствие обретало реальные черты смерти. Игнат откинул тело на спинку скамьи — руки его безвольно сползли со стола, голова запрокинулась, обнажив разрезанное от уха до уха горло.

— Твою мать, — процедил он и глянул на приблизившегося майора. — Вызывай группу, майор, а я в дом.

— Уверен?

Игнат кивнул. Он знал, что убийцы здесь уже нет. Они опоздали. Предчувствие неотвратимого холодило затылок, когда он переступил порог дома, в котором пахло бедой. Этот запах, забившийся в нос, осевший на языке горечью, Игнат знал с детства. С того момента, как в третьем классе переступил порог родного дома и узнал, что теперь он — сирота. В этом чужом доме пахло так же, только никто не рыдал, не пил корвалол, не утешал… Здесь беда лежала мертвой пустотой. Лишь половицы скрипели под осторожными шагами Игната.