Моя бульварная жизнь - [60]

Но не моя вагина.

Андрон обладал энергией, граничащей с насилием. Он скакал по узкой кушетке моего номера, краснел и сотрясал меня. Его пенис, размером поболее, чем средний, буквально перепахивал меня. Он делал мне больно. И чем более мой партнер неистовствовал, тем более цепенела моя вагина. Она не любит чрезмерности. Не стоило доводить ее до предела и терять сознание в изнеможении, в объятиях любовника, который скорее противник тебе, чем союзник.

Мой прекрасный Татар любил, как будто сражался. С риском для моей жизни. Я не смела просить о пощаде. „Любовь, — думала я, может, вот именно вот это. До сих пор все было розовой водичкой. Теперь, наконец, я подошла ко взрослым дозам“.

…Сегодня я думаю: этот мальчик, без сомнения крепкий и яростный, подсознательно мстил мне за все то, чего у него не было в его стране. Он наказывал меня за мою свободу, за мое настроение, за мои солнечные очки Ray Ban, за мой паспорт, с которым я беспрепятственно уеду, тогда, как он останется в Москве, замурованный, заключенный. Его ярость невозможно объяснить иначе, поскольку он был искренне влюблен…»

И дальше уже в интервью корреспонденту она продолжает:

«— Андрон — человек великолепный, я его очень люблю, он снял замечательное кино, но он проходимец, шарлатан! Я бежала от него. Это человек, с которым невозможно создать что бы то ни было! Он сам говорит: „Если я люблю одну женщину, это совсем не значит, что я не могу влюбиться в другую женщину“. Это татар! Это монгол!

Надо перенестись в ту эпоху. Россия Брежнева… Андрон задыхался. Даже привилегированным людям, как Михалковы-Кончаловские, приходилось несладко. Я думаю, Андрон мечтал жениться на иностранке, чтобы получить заграничный паспорт. Что он и сделал впоследствии со своей следующей женой, француженкой. Во всем этом читалось что-то не очень чистое…

Хотя, конечно, было немало и того, что нас объединяло. Мы оба только начинали свою карьеру. Я была молодая актриса, я снималась у лучших французских режиссеров. К тому же он — красивый, великолепный…

Но это тот тип мужчины, с которым женщина не может жить. Он разрушил жизни всех женщин, которых знал! Он не интересуется женщинами! Ему абсолютно наплевать! Он любит только себя. И детей наплодил повсюду! У него теперь еще и новые дети, с новой женой!

Я уже тогда увидела, что это человек, который думает только о своей выгоде, только о себе самом. Он берет и уничтожает людей без малейших угрызений. Он их потребляет. Он заставил страдать всех женщин, которых знал. Все они были счастливы, безумно счастливы в определенный момент. Но если бы они были умней, они бы понимали, что надо брать этот момент и не ждать ничего большего. Это то, что я о нем думаю. И это правда, что со мной, быть может, у него осталось ощущение такое: было что-то, что не состоялось. Мы всегда сожалеем о том, что не удалось.

С французом я могу спать спокойно, я его понимаю, я знаю, что он хочет в жизни, я могу рассчитывать на него. И если он меня бросит, то предупредит, что бросает. Тогда как русский даже забудет мне об этом сказать.

— Вы были беременны от Андрона?

— Да, но он не знал об этом, я ему тогда ничего не сказала. И я думаю, что это из-за истории с Андроном у меня потом не было детей. В то время я была настолько наивна и молода, что сделала аборт слишком поздно. На сроке более трех месяцев. Но Андрон ничего не знал про беременность. Я ему сказала много-много лет спустя. И жалею, что сказала. Никто не виноват. Судьба!

Не то важно, что именно от него я делала аборт. История Андрона для меня — это история открытия России. Русские мужчины невозможны для жизни, но очень соблазнительны. Андрон — один из самых соблазнительных мужчин, что я встречала в своей жизни. Именно это важно — открытие самца в России».

Прекрасное интервью! И все равно: при прочтении его меня не покидала мысль, что я могла бы сделать это лучше…

Но Маша Мериль полностью отработала мою командировку в Париж.

Из жизни олигархов

Среди положенных главному редактору привилегий (секретарша, машина с двумя водителями, поликлиника и проч.) была одна, чрезвычайно мною любимая — бесплатный годовой абонемент в элитарный спортивный клуб. Прелесть среди прочего заключалось в том, что клуб находился напротив моего дома, и перед рабочим днем я могла побегать по дорожке, поплавать в бассейне или, на худой конец, попариться в бане. Первое время я активно ходила на степ-аэробику — как и все женщины на свете я озабочена своим излишним весом. Но групповые занятия слишком привязывают ко времени, а это не всегда удобно. На них я давно не хожу, но вспоминаю их с благодарностью хотя бы за то, что там познакомилась и подружилась с Викой.

Вообще-то у меня подруг очень мало. И все они — из детства-молодости, когда легко заводились знакомые и приобретались друзья. Про Жози я уже упоминала, были еще две стародавние приятельницы, знакомство с которыми исчисляется десятилетиями. А вот Вику я приобрела уже в зрелом возрасте, что удивительно — всегда считала, что после 30 лет друзей завести в принципе невозможно.

Тем более что Вика — жена богатого человека, которого я сразу обозвала Олигархом, хотя, конечно, на олигарха он никак не тянул. Вика наивно уверяла меня, что баснословное богатство приносит мужу маленький цех по производству сладких рулетиков. Правда, цех этот находится на территории и в составе завода Северсталь. По этому поводу ее олигарх постоянно мотался в Череповец, дома почти не бывал. Вика же нигде давно не работала, занималась большим домом и воспитанием уже вполне взрослого шестнадцатилетнего отрока. Причем много денег Олигарх жене не давал, Вика вечно выкраивала на косметику и шпильки какие-то копейки из семейного бюджета. А муж все время жаловался, что денег нет, что все вкладывается в бизнес. Как говорит мой друг Стас Садальский, «пел песню еврейского народа с рефреном „денег нет, денег нет, денег нет“».