Моя бульварная жизнь - [45]
— Ну, ситуация, действительно, безобразная.
— Да, — пробормотала я, — безобразная. Но, согласитесь, одного выговора было бы вполне достаточно. А он (имея в виде Уткина) тем самым поставил меня с ним (имея в виду Гоблина) на одну ступень!
— Я бы его (имея в виду Гоблина!) сразу уволил, — так же мрачно произнес Хозяин, — а Уткин его пожалел. Потому что вы за него заступались.
— Ну, как я могу не заступаться за своего сотрудника, да еще собственного заместителя! Ну не рассчитал силы, ну виноват, — опять запричитала я.
Это же самое я тоскливо повторяла вчера в кабинете у Уткина, который тоже грозился уволить Гоблина к чертовой матери! Как жалко, что оба они его не уволили! Это мне был знак — я его не услышала!
А Хозяин между тем смягчился:
— Ну, допустим, на мой взгляд, вы наказаны слишком сурово. Ну что же делать — Уткин как генеральный директор вправе принимать подобные решения, а я отменить их не могу. — И после паузы добавил. — Когда я приеду, мы вернемся к этому разговору.
Опять приходится отдать ему должное: когда он перед самым новым годом приехал в Москву, то вызвал меня, вытащил из сейфа деньги — сумму, которой лишил меня Уткин, — и вручил мне. Было, было в нем все-таки что-то человеческое!
Голубые не только ели…
Хозяин не очень любил тему гомосексуализма. То есть он ее очень не любил. Об этом в свое время мне говорил еще Вася. Всякие свингеры, мазохисты и даже зоофилы вполне спокойно уживались на страницах газеты. Но вот «гомосятину» тут не приветствовали. По наследству эта традиция продолжилась и при мне.
Но в отличие от Хозяина, я гомосексуалов любила. Ну, не то что любила, это сильно сказано, но уважала их отдельную жизнь, не такую, как у всех. Она меня ИНТЕРЕСОВАЛА. Во-первых, среди них были люди, которых нельзя было не уважать несмотря ни на что. А во-вторых, драм, трагедий и сложных хитросплетений судеб у них хоть отбавляй. И потом кино — лучшие фильмы Альмадовара, «Горбатая гора»…
Поэтому мы потихоньку писали про жизнь «не таких». Хозяин уже давно не читал газету, все проскакивало без последствий.
Одним из сильнейших материалов на эту тему была статья Юрика про Льва Новикова. Через год эту статью слямзило телевидение и показало документальный фильм о судьбе великого стилиста — текст шел практически слово в слово.
А судьба эта интересна совсем не тем, что Лева был гомосексуалистом и умер от СПИДа. В его жизни было предательство, которое любому человеку трудно, невозможно пережить. И связано оно с именем другого знаменитого стилиста — кремлевского модельера Игоря Чепурина.
Пользуясь связями, Новиков ввел молодого друга в богемную московскую тусовку. Вместе они создавали образы в спектакле «Горе от ума», вместе работали в телепрограмме «Подиум д’Арт». Из Парижа Лев постоянно привозил эксклюзивные модные каталоги, в них-то и черпал вдохновение Чепурин. Его смелые коллекции воспринимались на «ура». В 95-м появился Дом моды «Igor Chapurin» — не только тешившая самолюбие собственная марка, но и крепкий бизнес. По большому счету, дом основали двое, но, как мы уже знаем, Новиков был бессребреником.
А потом грянул гром. Лева слег. Затянувшаяся простуда, тяжелейшее воспаление легких, температура под сорок. Он умирал. Кто-то из врачей спросил невзначай: «Вы давно проверялись на СПИД?» Когда Лева в очередной раз очнулся, дом был пуст. Любимый человек собрал все ценное, надел пальто Готье за три тысячи долларов, недавний подарок Левы, — и ушел. Навсегда! Новиков остался один. Спасительные инъекции стоили всего 900 рублей в день. Всего девятьсот… Но даже их не было…
…Он перебивался случайными заработками, иногда преподавал, но все чаще уединялся, довольствуясь хлебом и водой. Достучаться до него могли только самые близкие. Впрочем, и их остались единицы. Хватит пальцев на руках — Демидова, Виктюк, Меньшиков, Литвинова, Лина Арифулина, режиссер Рустам Хамдамов, художник Алла Коженкова. После того как по Москве прошел слух о Левиной болезни, вчерашние друзья пропали без объяснений. Даже сейчас, после смерти, дипломатично молчат те, кого он создал в прямом смысле слова.
В 93-м году Леонид Парфенов впервые был назван самым элегантным телеведущим года. Его фирменную брутальность и манеру поведения придумал именно Лев Новиков, личный стилист ведущего программы «Намедни». Знаменитые очки ведущего «Музобоза» Ивана Демидова — тоже заслуга Левы. Однако многие поспешили откреститься. «Кто? ВИЧ-инфицированный гомосексуалист? Причем здесь мы? Упаси Боже!»
Удивительно, но при наличии таких громких имен реакции на статью не последовало. Ее просто «не заметили». Ну что ж — такое тоже бывает. Но высокой ноты материала это нисколько не умаляет…
Теория и практика
Редакционный организм — субстанция странная и непостоянная. Я много лет проработала в журналистике, всякого повидала — но так и не поняла самого главного: в чем секрет удачи медийного проекта на постсоветском пространстве. В советское время все было ясно: пресса — рупор, или как тогда говорили, орган руководящей политической силы. Коммунистическая партия не жалела денег и любых средств, чтобы этот рупор работал как отлично отлаженный механизм. Да, партия через свой, прости Господи, орган влияла на мозги и могла говорить все, что хотела. Но уж если газете позволяли что-то критиковать — по этой критике немедленно принимались самые крутые решения. После публикации статьи людей исключали из партии, сажали в тюрьму, у меня была публикация, по которой, наоборот — невинного человека из тюрьмы освободили. В общем, как выражались сами партийцы, меры принимались. Поэтому было понятно, зачем работаешь, — ощущение абсолютной нужности своей профессии.
Александр Ковинька — один из старейших писателей-юмористов Украины. В своем творчестве А. Ковинька продолжает традиции замечательного украинского сатирика Остапа Вишни. Главная тема повестей и рассказов писателя — украинское село в дореволюционном прошлом и настоящем. Автор широко пользуется богатым народным юмором, то доброжелательным и снисходительным, то лукавым, то насмешливым, то беспощадно злым, уничтожающим своей иронией. Его живое и веселое слово бичует прежде всего тех, кто мешает жить и работать, — нерадивых хозяйственников, расхитителей, бюрократов, лодырей и хапуг, а также религиозные суеверия и невежество. Высмеивая недостатки, встречающиеся в быту, А. Ковинька с доброй улыбкой пишет о положительных явлениях в нашей действительности, о хороших советских людях.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.