Мой веселый выходной - [11]

Саня действительно посмотрел на небо и увидел, что прямо к ним стремительно приближается…

— Улитка! — воскликнул Саня.

— Вот это правильно, — сказал Вовка. — Улитка. И совсем даже не генерал разведки.

— Ничего страшного, — отозвался Павлик. — Просто загадка дурацкая. Почему улитка обязательно старушка? Может, она молоденькая. Давай ещё загадывай. Сейчас я первый угадаю.

— Вторая загадка! — провозгласил Вовка.

Днём молчит,

Ночью кричит.

— Да это же наш Кирюша! — воскликнул тут же Павлик. — Он всё время ночью орёт — спать никому не даёт. Хотя, — Павлик задумался, — может быть, это и не Кирюша. Кирюша и днём тоже орёт. Если ему что-нибудь не нравится. Кто же это тогда?

А Саня опять посмотрел на облака и увидел…

— Филин! — закричал Саня.

— Надо же! — удивился Вовка. — Опять угадал! Вот тебе и пальцем в небо. Слушайте ещё загадку:

Кто на своей голове лес носит?

— Ну и загадка, — хмыкнул Павлик. — Да это же кто угодно может на голове брёвна таскать. Если, конечно, голова крепкая, тренированная. Как у нашего папы, например. Ему это раз плюнуть.

А Саня снова посмотрел вверх и увидел, как по небу скачет огромный зверь с ветвистыми рогами…

— Это же олень! — воскликнул Саня. — Или лось.

— Здорово! — восхитился Вовка. — Как это тебе удаётся всё отгадывать?

— А ты посмотри на облака, — ответил Саня. — Там очень многое можно увидеть. Вон, направо, видишь, туча какая. Узнаёшь, кто это?

Вовка сложил руки биноклем, внимательно взглянул туда, куда показывал Саня, и не очень уверенно произнёс:

— Бегемот, что ли? Только он стоит на задних ногах.

— То-то и оно, что на задних! И причёска пучком на голове. Бегемоты так не носят. Смотри ещё лучше. Вон, кулак показывает. Неужели не узнаёшь?

— Ой! — вздрогнул Вовка. — Да это же наша учительница Глафира Петровна! Ругается! На меня, наверное, как всегда. Тогда сейчас будет гроза, гром и молния!

— Точно, — обрадовался Саня. — Это Глафира Петровна. Значит, мы с тобой одинаково видим. А вот Павлик смотрит и не видит.

Но Вовка почему-то не разделял Саниного восторга. Он как-то сник и засобирался.

— Ох, совсем забыл про эти уроки! Пойду-ка я, парни, домой. А то не успею ничего сделать. Опять пару влепят!

— А бублик? — напомнил Павлик, хотя бублик, вообще говоря, ему не полагался. Но напомнить-то надо. Для порядка.

— Вот вам бублик, мужики. Жуйте. Пока!

Вовка схватил свою книжку и побежал домой.

И тут в кулаке у Глафиры Петровны сверкнула молния, а сама она угрожающе загрохотала.

— Глафира-то не на шутку рассердилась, — заметил Саня. — Пора и нам.

Они быстро съели по половинке бублика и под первыми крупными каплями дождя разбежались по домам.

А Глафира Петровна ещё раз громыхнула и обрушила на землю мощные потоки воды. Но это были, конечно, слёзы радости. Ведь ребята наконец принялись за уроки.

Про Федю, Федину маму и про кое-кого ещё

Жила-была одна пренеприятнейшая парочка — Сопель Чихалыч и тётка Кашлётка. И на всех эта парочка старалась побольше начихать и накашлять. Особенно любили Сопель Чихалыч и тётка Кашлётка нападать на детей. Внезапно. И это им очень ловко удавалось. Ведь они были невидимые и неслышимые. Как нападут на ребёнка, он сразу начинал кашлять и чихать. Чихать и кашлять. То есть болеть. А Сопель Чихалыч с тёткой Кашлёткой давай веселиться и хохотать! И хлопать друг друга по плечу! Ребёнок чихает, а они знай приплясывают и поют: «Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!». И чем сильнее болел ребёнок и, соответственно, грустнее становилась его мама, тем больше веселились Сопель Чихалыч и тётка Кашлётка. А когда ребёнок прогонял болезнь и выздоравливал и мама переставала грустить, Сопель Чихалыч и тётка Кашлётка так расстраивались, что сами начинали слабеть и чахнуть. И срочно мчались в другие места, где опять напускали на детей болезни и веселились.

Такая ужасная была парочка.

И вот однажды Сопель Чихалыч и тётка Кашлётка решили напасть на мальчика Федю. Худенький такой с виду мальчик, бледненький. Только подкрались к нему, а Федя р-раз! И залез на турник. Только они изловчились и прыгнули на него, а Федя — р-раз, р-раз, как начал кувыркаться! Да так ногами задрыгал, что никак за него не ухватишься! Одни синяки да ушибы!

А Федя покувыркался-покувыркался и спрыгнул с турника. И, конечно, даже не догадался, что раскидал незваных гостей в разные стороны.

А Сопель Чихалыч и тётка Кашлётка отряхнулись, встрепенулись и опять стали к Феде подкрадываться. Уже совсем близко подкрались, вот-вот прыгнут, а Федя — р-раз и включил душ в ванной. Он всегда после зарядки под душ залезал. Сильная струя ка-а-ак ударит по Сопелю Чихалычу и тётке Кашлётке! Ка-а-ак ошарашит их и оглушит! И снова разлетелись они в разные стороны. Опять не удалось на Федю напасть!

— Ничего, тётушка, — прогнусавил Сопель Чихалыч, выжимая мокрую Кашлётку, — мы ещё ему покажем! Уж мы этого мальчишку проучим! Не будь я Сопель Чихалыч!

А Федя позавтракал и пошёл гулять. И встретил во дворе своего друга. И стали они с другом бороться. Понарошку, конечно, по-дружески. Сначала Федя положил своего друга на обе лопатки.

Потом друг положил Федю на обе лопатки. Тоже, конечно, по-дружески. И так Феде понравилось лежать на своих обеих лопатках, что он решил немного поваляться и вообще передохнуть.