Мой век - двадцатый. Пути и встречи - [130]

Из расположенного недалеко от Лос-Анджелеса города Солт-Лейк-Сити пришла простая просьба о небольшом одолжении:

„Я бы хотел попросить у вас четыре-пять миллионов долларов”, — писал тридцатилетний интеллектуал. Невнимание к деталям — четыре-пять миллионов — было очаровательным. Затем он продолжал:

„Хотя эта сумма кажется незначительной, если иметь в виду ваше состояние, тем не менее подарок такой величины мог бы оказать драматическое влияние на качество моей жизни и жизни моих близких”.

Приятно думать, что четыре-пять миллионов могли бы улучшить стиль его жизни. Мне хотелось ответить, что четыре-пять миллионов могут оказать драматическое влияние на стиль жизни даже богатого человека, которому тем не менее приходится зарабатывать деньги тяжелым трудом. Однако господин Солт-Лейк-Сити заранее отвечал на подобное заявление. Он продолжал:

„Хотя я ничего не сделал, чтобы заслужить вашу щедрость, моя решительность помогает мне просить вашей поддержки”.

Все, что я могу сказать: „Ты не один, друг”.

И так далее, и тому подобное. Самое большое удовольствие среди недавно полученных просьб доставило мне письмо посла Галактики не, штаб-квартира которой находится в Лондоне. Этот человек,

и его можно назвать этим словом, как оказалось, является единст-^е°нным представителем „Объединяющей правды Вселенной”. За еще ^Вб названную сумму, возможно, равную всей стоимости фирмы „Ок-^Йидентал”, он может сделать меня послом Галактики Алаенс и, по его ^Словам, в этом случае я стану бессмертным.

^С Нужно признать, что он не лишен воображения.

Естественно, ни один из этих просителей никогда не получил от _меня денег. Что же касается поисков средств лечения рака, здесь намерения мои были абсолютно серьезными. В течение долгого времени я тратил на это по несколько миллионов долларов в год и никогда не жалел ни об одном центе.

Мой энтузиазм в этой области частично объясняется желанием увековечить память отца. Я никогда не забуду, каким несчастным и беспомощным чувствовал он себя во время эпидемии полиомиелита в начале нашего века. В то время ему казалось, что эта ужасная болезнь непобедима — тем не менее доктор Джонас Солк в 1955 году нашел средство для ее лечения. С тех пор несколько поколений выросло без страха перед этой ужасной, уродующей тело заразой.

Если в свое время отец считал полиомиелит неизлечимым, то сегодня многие думают то же самое о раке. Как будто это — проклятие природы, бороться с которым выше человеческих возможностей. Я никогда не разделял этого пессимизма, однако мы никогда не выделяли достаточных средств для борьбы с раком. Как председатель президентской комиссии по борьбе с раком, я вместе с коллегами отвечаю за распределение суммы немногим большей одного миллиарда долларов. Это — государственные средства, отпускаемые Национальному институту по борьбе с раком, возглавляемому блестящим доктором Винсентом де Вита. Миллиард долларов звучит, как огромная сумма, но ее недостаточно.

Ежегодно более четырехсот тысяч американцев умирают от рака. Разделите эту цифру на миллиард, и вы получите, что мы тратим на научные исследования, направленные на борьбу с раком, по две тысячи пятьсот долларов на жертву. Сравните эту цифру с другими государственными затратами, и она начнет выглядеть как чисто формальный жест. Например, новый ядерный авианосец со всем вооружением и самолетами стоит четыре-пять миллиардов. Отказавшись от него, мы смогли бы истратить на борьбу с раком по десять тысяч на жертву.

Впервые проблема борьбы с раком привлекла мое внимание в воскресенье в мае 1968 года. В этот день я был дома и смотрел по телевизору программу „Двадцать первый век” с интервью Джонаса Солка, который объяснял задачи, поставленные перед строившимся в это время в Ла-Хойе новым институтом Солка. Он сказал, что у них не хватает денег, чтобы закончить строительство.

Я немедленно позвонил ему и договорился встретиться. „Думаете, вы смогли бы победить рак так же, как расправились с полиомиелитом?”

„Теоретически считается возможным создать вакцину, — сказал он. — Однако на это уйдет огромное количество денег”.

„Сколько?”

„Для начала пять миллионов”, - ответил Солк.

„ Хорошо, — сказал я, — я дам вам пять миллионов. Приступайте к работе”.

Джонас создал в Jla-Хойе Центр Арманда Хаммера по борьбе с раком — крыло здания Института с лабораториями, библиотекой, кабинетами и конференц-залом. Он организовал также несколько конференций, что дало возможность многим крупнейшим ученым мира собираться вместе и обмениваться достигнутыми результатами.

На одной из таких конференций я впервые встретил доктора Рональда Леви, об удивительной работе которого читал в газете „Уоллстрит джорнэл”. Пользуясь техникой, разработанной при исследовании моноклональных антител, доктору Леви удалось уничтожить все опухоли одного из больных раком.

Встретившись с доктором Леви в Ла-Хойе, я отправился в Стэн-фордский университет в его лабораторию. Он с ассистентами ютился в помещении размером не больше ста квадратных метров. С потолка свешивались клетки с мышами и другими животными. Я был поражен.

„Как вы можете работать в таких условиях?” — спросил я.