Мой тайный мир - [7]

Ферма Грейт-Лиз была довольно-таки запущенным местом, и все же я полюбила ее. Здесь все дышало покоем, особенно старый яблоневый сад, где давно уже не собирали яблок на продажу. Я любила бродить среди его шишковатых деревьев, имевших самые замысловатые формы, а зимой, когда ветки обнажались, можно было видеть шарики омелы. Я и сейчас иногда вижу омелу, когда мы выезжаем зимой куда-нибудь — ведь она растет обычно на верхушках деревьев, и летом ее скрывают листья. Когда семя омелы прорастает, оно прикрепляется к дереву при помощи усиков. Эти усики проникают сквозь кору и врастают в ткани дерева, питаясь его соками. Но это растение нельзя считать полностью паразитическим; когда у него вырастают листья, оно само начинает вырабатывать нужные ему вещества путем фотосинтеза.

Омела цветет в апреле или мае, но ее цветы не привлекают внимания. Они сменяются белыми ягодами — ветки с этими ягодами и развешивают над дверями к Рождеству. Ягоды поддаются птицами; часть семян рассеивается вместе с их пометом, а часть — другим, более любопытным путем. Когда птица клюет ягоды, семена прилипают к ее клюву при помощи той самой клейкой субстанции, которая позволяет им прибиваться к коре дерева. Птица замечает это, как правило, позже, уже перелетев на другое дерево; об его-то кору и начинает она чистить клюв, оставляя на ней семена.

Обычай украшать дома омелой идет еще от друидов — они развешивали ее на своих жилищах, чтобы отпугнуть злых духов. Кроме того, бытовало поверье, что омела способствует плодовитости — не отсюда ли обычай целоваться под омелой?!

Семейная жизнь обрела полноту с появлением на свет нашей дочки Уэнди. Год спустя за ней последовала дочурка Кэрри. Многие из наших друзей переженились и нарожали детишек примерно в это же время, а так как мы поддерживали тесные связи, то скучать не приходилось.

Я решила научиться водить машину и ездила в Бристоль на курсы. Поначалу на уроки меня возил Джимми, но эти поездки неизменно заканчивались спорами, так что впоследствии я стала ездить одна. После урока я навещала родителей; которые жили в Кливдоне. Самое ценное, что я научилась водить машину по центральным улицам города, — кто хоть раз успешно проехал по центру Бристоля, тому никакое движение не страшно.

Правда, не все получилось сразу — сдавая первый раз на права, я провалилась с треском, за что натерпелась колкостей от Джимми. Когда собралась на переэкзаменовку, сказала супругу, что еду к родителям. Со второй попытки все получилось, но я решила до поры до времени сохранить это в тайне. Джим подкатил за мной к самому родительскому порогу и сказал:

— Обратно машину поведешь ты. Тебе же нужна практика.

Я покорно взяла ключи зажигания, а дальше произошло вот что. Прежде, когда за рулем сидела я, мы ездили по объездной дороге, потому что я как начинающая не имела права пользоваться скоростной трассой. На сей раз я нахально выскочила на автостраду и погнала как неисправимый лихач.

— Что ты делаешь?! — завопил Джимми, — Нас же сцапает полиция!

А мне хоть бы хны. Бедняга всю дорогу просидел, повернувшись к заднему стеклу: высматривал, нет ли погони.

Только доехав до места, я торжествующе предъявила ему только что полученные «корочки».

Со временем отношения между нами стали ухудшаться, Скажу честно, в этом была и доля моей вины. Джимми был по уши занят работой на ферме и от меня требовал того же; а с двумя крохотными дочурками на руках я, сами понимаете, быстро уматывалась. Мало-помалу мне в голову стала закрадываться мысль, что Джимми — не тот человек, с которым можно прожить всю жизнь. Забрав своих девчушек, я ушла от него.

А надо сказать, тогда, в начале семидесятых, отношение к женщине, ушедшей от мужа, было совсем иным, нежели теперь. Даже самые близкие друзья могли запросто отказать от дома. Я безмерно благодарна моим родителям, что они вошли в мое положение и помогли мне — независимо оттого, как сами относились к моему поступку. Я чувствовала, что для Джимми это большая травма, и доныне сожалею об этом отрезке своей жизни — ведь он закончился несчастьем для когда-то самого близкого мне человека. Теперь у Джимми новая и, хочется верить, счастливая семья.

Мне снова нужно было искать работу — как-никак две живые куколки на руках. На дверях большого отеля я увидела плакатик: «Требуется дежурный» — и не откладывая в долгий ящик подала заявление. Через несколько дней мне прислали письменное приглашение на собеседование.

Надев самое лучшее платье, чтобы произвести впечатление, я отправилась в отель. Мир ковров и стильной мебели был для меня совершенно неведомым.

— Менеджер будет с минуты на минуту, — сказал мне портье, — Не желаете ли подождать в холле?

— Благодарю, — ответила я и уселась в кресло у большого окна, из которого открывался вид на Бристольский канал.

— Миссис Николз? — позвал меня чей-то голос.

Я обернулась. Молодой менеджер в шикарном сером костюме повел меня к себе в кабинет.

Я села в кресло перед письменным столом, а он взял перо, чтобы записать мои данные.

— Будьте как дома, — сказал мистер Бэрри мягким голосом ирландским акцентом. Он объяснил, что это за отель, как он функционирует и какой работник им нужен. Затем стал задавать мне вопросы, выясняя, на что я способна.