Мой тайный мир - [65]

Между тем большинство двуногих радовались раннему наступлению жаркой поры, нежились на солнышке, которое неделю за неделей не пряталось в тучах, и знать не знали о тяготах, переживаемых дикой природой. Слишком затянувшиеся периоды любой погоды — иссушающей жары или дождей — могут оказаться губительными для многих видов.

Даже мистер Достопочтенный Барсук, который совсем уже поправился, и то не мог быть отпущен на свободу, пока не пройдут дожди и еды опять не будет в достатке. Нужно, правда, отметить, что его рана заживала не так быстро, как хотелось бы: края никак не хотели срастаться, и в конце концов решено было отвезти его к ветеринару, чтобы тот наложил швы. Наконец настало время снимать их; у нас с обычным визитом как раз был Стюарт Мэрри, и я спросила его, по силам ли ему такая работа.

— Вы бы сначала дали ему наркоз, — предупредила я.

— Это еще зачем? — задорно ответил врач.

Мы вместе вошли в загон к барсуку. Я накрыла его одеялом; с виду он казался совсем смирным, но, как я хорошо знаю по горькому опыту, ситуация может резко измениться на противоположную.

— Только держи его спереди! — весело сказал Стюарт и, подняв край одеяла, принялся за работу.

Между тем мой «конец» рычал все яростнее, и я вздохнула с облегчением, когда Стюарт сказал: «Готово дело». Мы тут же дружно обратились в бегство, захватив с собой одеяло, и успели захлопнуть дверь прежде, чем барсук стукнулся в нее мордой.

— Ф-фу! — воскликнул Стюарт, — Вот уж не думал, что он будет так себя вести, — добавил он и вытер лоб рукавом.

— Сам виноват, балда несчастный, — выругалась я. — Кто из нас лучше понимает в барсуках — ты или я?

— Ну ничего. Зато теперь гора с плеч свалилась, — сказал он и подмигнул.

— Уф-ф! — выдохнула я.

Вскоре нам позвонили из Общества покровительства животным — не можем ли мы взять еще одного барсучонка? Мы решили, что негоже отказываться, тем более что это была самочка, а у нас собрался в основном мальчишник. Вообще-то первоначально барсучат было двое — Данделион (Одуванчик) и ее братишка, но последний, к сожалению, утонул в ручье. То ли они оба отбились от матери, то ли она погибла, и они принялись бродить в поисках еды. С Данделион особых проблем тоже не было — ее уже не нужно было кормить из бутылочки. У нее была очень пушистая шкурка, так что своим видом она походила на подушечку, которой пудрятся. Она была порядком издергана, но вскоре успокоилась и зажил, как все остальные детеныши.

Последней, кто присоединился к «кухонной компашке» была Роузбад (Розовый Бутон). Неподалеку от нас живут миссис и мистер Реддиш, которые наблюдают за барсучьими гнездами поблизости от своего дома. В то утро Рей работал в саду, к нему подошел сосед, прогуливавший собаку, и сообщил, что видел на дороге мертвого барсука. Рей немедленно положил лопату и отправился туда, куда указал сосед. Оказывается, это была крупная самка, сшибленная машиной. Несмотря на полученные увечья, она все же дотащилась до своей норы и умерла на пороге.

Присмотревшись, Рей обратил внимание, что самка была кормящей. Оценив серьезность ситуации, он решил понаблюдать за гнездом — были все основания подозревать, что в норе остались барсучата, которых голод выгонит на поиски пищи. Рей тут же бросился звонить нам; Дерек откликнулся немедленно. Когда они втроем — Дерек, Рей и его сын Пол — приблизились к норе, оттуда уже высунулся черный носик. Но барсучонок, почуяв приближение людей (хотя они и задержали шаг), тут же скрылся под землей.

Решили так: оттащить погибшую барсучиху чуть подальше от гнезда. Барсучонок наверняка выползет взглянуть на нее. Рей не мог оставаться дежурить — он спешил на собрание местных пчеловодов, — поэтому свои услуги предложил Пол, хотя и понимал, что нужна большая удача, чтобы изловить увертливого и к тому же перепуганного барсучонка.

Всего три часа спустя вернулся сияющий Пол, неся в руках ящик с барсучонком. Он схватил детеныша за загривок в тот самый момент, когда он боязливо высунулся из норы поискам мать, недоумевая, почему она не вернулась, — ведь в это время они всегда лежали, прижавшись друг к другу, полностью защищенные от окружающего мира!

Роузбад тряслась от страха, пугаясь множества людских голосов и яркого солнечного света. Здешний мир был так непохож на тот, к которому она привыкла, — она его не принимала!

Внеся ящик вверх по лестнице, мы избавили его обитательницу от блох и пустили к «кухонной компашке». Для начала я аккуратно постелила под креслом одеяло, на котором она лежала в ящике. Роузбад плевалась и фыркала, шерсть у нее стояла дыбом — ей так хотелось казаться большой и грозной! Выгнув спину, она шагнула навстречу «кухонной компашке». Мне хотелось утешить ее ласковыми словами, и, естественно, услышав мой голос, все сонное царство мгновенно пробудилось. Первым знакомиться с новенькой отправился Акорн, следом — Кэткин и Соррел. Роузбад несколько расслабилась, но тем не менее с опаской смотрела на чужаков.

К этому времени все детеныши отучились от бутылочки, и у каждого начал складываться свой характер, стала формироваться собственная внешность. У Кэткин и Акорна выпадала шерсть — довольно обычное явление при искусственном вскармливании; ничего, потом отрастет вновь! При этом Кэткин, которая сделалась почти совершенно лысой, стала походить на толстенькую вьетнамскую свинью. Только полосатая морда говорила о том, что эта дамочка вовсе не поросячьей породы. Вся компашка стала все чаще вылезать из-под кресла; Тэнси и Данделион обычно бывали последними и нервничали чуть больше других. Это лишний раз убеждало меня, что они ближе к дикому состоянию, чем все остальные. Поскольку они поступили ко мне уже подросшими, не было необходимости кормить их из бутылочки, а следовательно, брать на руки. Разумеется, когда я садилась на пол поиграть с барсучатами, эти тоже не отказывались, но они чутко прислушивались к чужим шагам, а уж если кто-нибудь открывал дверь, то мигом бросали игру и прятались под кресло. Именно такого поведения я от них и ждала. Кажется удивительным? Но чем больше «дикости» в поведении, тем больше надежды, что они успешно приспособятся к жизни в дикой природе.