Мой сын маг - [8]

Когда обед закончился, отец уселся в кресло с чашечкой кофе и сказал:

— Ну, сынок, рассказывай.

И тут Мэт вдруг подумал о том, что не так уж мудро было взять и явиться домой, а ведь предстояло еще рассказать родителям такое, что им вряд ли придется по вкусу. У него засосало под ложечкой, и он ощутил себя маленьким мальчиком...

И понял, как все это глупо. Он давно уже не мальчик, а муж, и притом счастливый муж! Вот только он не станет посвящать отца и мать в подробности...

А потому он решил рассказать о случившемся так, чтобы это было понятно родителям — людям из этого мира.

— Вы помните, что у меня застопорилось с докторской?

— Ну да, ты завозился с пергаментом, который никак не мог перевести. Отец покачал головой. В нем проснулся профессор. — На нескольких строчках не выстроишь словаря, сынок. Знаю, тебе не стоит повторять, но одного стихотворения для диссертации недостаточно.

— Ну... в общем, мне удалось его перевести, — сказал Мэт, постаравшись, чтобы это прозвучало легко и непринужденно.

Мать изумленно воскликнула, а брови отца поползли вверх.

— Вот как? Значит, теперь ты снова взялся за диссертацию?

— Не совсем. Оказалось, что мне подбросили этот пергамент.

— Подбросили? — Отец нахмурился.

— Кто-то подбросил его тебе специально? — возмутилась мать. — Это для того, чтобы ты без толку корпел над этим клочком бумаги несколько месяцев? Как это жестоко!

— Вовсе не без толку, — возразил Мэт. — Это было что-то вроде... теста.

— Теста? — Отец продолжал хмуриться. — Ты хочешь сказать, что тебе дали какое-то направление?

— Вроде того, — кивнул Мэт, постаравшись придать ответу как можно больше двусмысленности. — В итоге это привело меня... ну, скажем так... в одну правительственную организацию.

— Правительственную? — тревожно переспросила мать. — Значит, все-таки у тебя неприятности, Матео?

Когда Кастро пришел к власти, мать Мэта была маленькой девочкой.

Неудивительно, что слово «правительство» у нее до сих пор ассоциировалось с неприятностями.

— Да нет, мама, — улыбнулся Мэт, — дело в том, что... меня берут на работу в правительство.

Да, пожалуй, это самое удачное объяснение. Ведь против истины он не погрешил.

— Что это за работа в правительстве? — не отставал отец.

— Научные исследования, — сымпровизировал Мэт. И он опять не погрешил против истины. В том мире, где он теперь жил, ему то и дело приходилось заниматься изучением магии.

— Научные исследования? — переспросил отец. В его голосе прозвучала надежда. — Значит, ты все-таки закончишь работу над диссертацией?

— Думаю, у меня это получится, — медленно проговорил Мэт. — Вот только результаты исследований будут опубликованы не скоро.

Мать громко вздохнула, а отец снова нахмурился.

— Матео, у тебя на все про все было семь лет. Ты ведь не бросишь науку, когда уже проделано столько работы?

Мэта осенило. Если для родителей это имеет такое значение, почему бы ему действительно не защититься? Если пять лет в Меровенсе — это пять дней в Нью-Джерси, можно время от времени наведываться сюда и в конце концов закончить работу над диссертацией!

Но тут он вспомнил о другом — о том, что день, проведенный здесь, — это год там, в Меровенсе. Даже если всякие бумажные дела решать путем переписки, все равно в Меровенсе пройдет целый год, когда он явится сюда на сутки для защиты перед высоким ученым советом... Но ведь можно открыть университет в Меровенсе...

— Сынок, почему ты молчишь? — забеспокоилась мать. — Я понимаю, тебе не хочется меня огорчать, но скажи мне правду! Ты не получишь степень, да?

— Может быть, и не получу, — кивнул Мэт. — У меня очень мало времени.

Времени! Пройдет целый год, если он задержится здесь на сутки! Вдруг Мэту ужасно захотелось как можно скорее вернуться к Алисанде и малышу.

— Значит, эта работа будет отнимать все твое время? — уточнил отец и в которой раз нахмурился. — А что за работа, Матео?

— Использование магии слов, папа, — осторожно ответил Мэт.

— Пропаганда? — густые брови отца совсем сошлись на переносице. — Что «Голос Америки»? USIA?

— Я не имею права рассказывать, — скромно потупился Мэт. — Могу сказать только, что придется много заниматься переводами.

И снова Мэт не соврал — чтобы произносить заклинания в Меровенсе, ему действительно приходилось переводить уйму стихов.

— Переводами! Вот как? Стало быть, этот пергамент был написан на искусственном языке. Нет-нет, не отвечай, я понимаю, ты не имеешь права отвечать! — Отец помахал рукой так, словно стирал тряпкой записи на доске. — Что-нибудь такое международное, типа эсперанто, или какой-нибудь германизированный язык. Что ж, я уверен, ты не станешь работать на организацию, у которой сомнительные цели, сынок. Но будь осторожен: USIA — это, конечно, не CIA, но коррумпированные люди способны извратить даже самые благородные цели.

Мэт помнил, что отец вырос в тени призрака второй Мировой, и ему хватило ума не вступить в спор.

— Я буду трудиться ради доброго дела, папа, и для хороших людей. Я в этом уверен.

* * *

— Проверь все хорошенько, сынок. Тут я согласен с Платоном — непроверенная жизнь не стоит того, чтобы жить. В наше время, когда идет такая борьба идеологий, это истинно, как никогда.