Мой шикарный босс - [33]

– Вы серьезно? – восхитился Шувалов. – Это радует, но я не за этим.

– А зачем? – опешила я.

– Даже не знаю, как сказать. Я хотел бы пригласить вас с Никой погулять в Парке Горького.

– Где? – закашлялась я. Этого предложения я никак не ожидала.

– В Парке Горького. Знаете, аттракционы и все такое. Мне кажется, Нике это понравится. Как вы думаете? Мой сын обожает такие вещи.

– Нике? – Я резко отвернулась. – Да, я думаю, что очень даже.

– Отлично. Тогда я за вами заеду, – обрадовался Шувалов.

– Когда? – изменившимся голосом уточнила я.

– Через час. Устроит?

– Конечно! – фальшивым голосом заверила я его и повесила трубку. И поняла, что я сошла с ума. Да, кажется, я иду на свидание с Шуваловым, хотя и непонятно, почему с Никой. И все-таки при всем том, что эта новость меня радует до каких-то странных приступов в области желудка, надо сосредоточиться и вспомнить, что у меня есть две проблемы. Вернее, три. Первая, это, собственно, Ника, которой вообще-то нет дома. Вторая – что Ника была в этом самом парке не далее как вчера. И третья – самая интересная – что мне делать с моим бывшим мужем Кириллом, который, стоя в дверном проеме, смотрел на меня, ласково улыбаясь. Его-то мне куда девать?

Глава 3 Макаренко вызывали? Тогда не жалуйтесь

Говорят, что человек – это кладезь всяких скрытых ресурсов. Стоит только надавить на нужные кнопки: загипнотизировать там, бросить в пропасть или бурлящую горную реку… или просто не давать спать несколько дней подряд, как он начинает творить чудеса. Если, конечно, не разбивается о камни и не превращается в лепешку на дне пропасти. Но предположим, что все хорошо и человек успел зацепиться тремя пальцами левой руки за острый край выступающей над пропастью скалы. Вот тут-то и начинаются чудеса. Товарищ болтается над пропастью и от скуки неожиданно, как бы вдруг, открывает в себе способность к точным наукам. Он за одну секунду вычисляет, сколько будет триста шестьдесят восемь тысяч, деленные на квадратный корень из семисот сорока семи миллионов ста тридцати тысяч семидесяти пяти. Понятное дело, к этому моменту поспевает какой-нибудь Индиана Джонс, вытаскивает сверхновое чудо природы из пропасти или вылавливает его из бушующих вод, высушивает, переодевает в смокинг и везет показывать на ярмарку. В итоге Индиана Джонс – миллионер, а чудо природы с легкостью заменяет собой целый филиал корпорации «Майкрософт». Лепота!

Вот примерно так же и я, едва повесив трубку, почувствовала, что «висю сосиской» над пропастью, а мой Кирюшка старательно отрывает мои пальцы от края скалы. Вытурить его из дому не так просто. Хотя это было необходимо. Почему необходимо? А пес его знает. Только что бы ни хотел от меня Шувалов, я была склонна дать ему это. Пусть даже ценой того, что больше никогда не увижу Киры. Может быть, эта перспектива меня даже радовала. Ведь дело не в том, что мне позвонил Шувалов (что само по себе ставило меня в совершеннейший тупик). Я стояла на кухне и смотрела на Киру, не в силах понять, что он тут делает. Что я тут делаю с ним? Ведь мне действительно нет до него никакого дела. Совершенно чужой человек. Ненужный. Человек, которого я сама позвала к себе только для того, чтобы в очередной раз спрятать голову в песок. Или в одеяло. И ведь действительно, еще немножко, и я бы уже думала об этом, лежа с ним в кровати. Разве это было бы хорошо? Нет, это было бы отвратительно. И очень нечестно по отношению к Кире. Но дело-то в том, что после той кассирши я совершенно не чувствовала себя обязанной относиться к Кириллу честно. С какого рожна? Я знала, что это нехорошо, но сейчас мне хотелось только одного – чтобы он ушел. Немедленно. Прямо сейчас.

– Кто это был? – сведя брови, вопрошал он.

– А что? – пожала я плечами, наплевав на то, что отвечать вопросом на вопрос неприлично. Не до приличий тут, когда каждая минута на счету.

– Что-то случилось? У тебя взволнованный вид. – Кира изобразил беспокойство. Сейчас прямо бросится измерять мне температуру. А что, неплохой способ уложить меня в постель, только не в этот раз, пожалуйста.

– Да, случилось. Я не могу тебе все объяснить, но тебе придется уехать. Ты извини, давай созвонимся, – промямлила я, теребя кончик скатерти. Я прекрасно понимала, что теперь я уже точно никогда больше не позвоню. Хотя… когда это я выполняла собственные обещания?

– Никуда я не поеду. Что это за хмырь? – возмутился Кирилл.

Я нахмурилась.

– Это не важно. Просто уезжай. Так будет лучше.

– Для кого? – отвернулся Кирилл к окну.

Господи, зачем я ему звонила? Ведь он же живой человек, хоть и невыносимый. И все же… нет у меня времени что-то сейчас объяснять.

– Для меня. И для тебя тоже.

– Не уверен, – он сжал зубы.

Я видела, что он обижен. Очень обижен. Задет за живое. Еще недавно я была бы страшно рада, что сумела сделать ему больно, однако теперь все переменилось. Не надо было его звать. Но я так боялась остаться одна! И сейчас тоже.

– Прости, – сказала я, подавая ему куртку.

Он помедлил, потом взял ее и, ничего не сказав, вышел. Хлопнула дверь. Я плюхнулась на пуфик и закрыла лицо руками. По вискам разливалась головная боль, приступов которой я ужасно боюсь. Я закрыла глаза и потерла виски. Все в порядке, в порядке. Так, теперь открываем в себе невероятные способности. К ускорению. Я бросила взгляд на часы – из отпущенного мне часа осталось сорок минут. Я вскочила и схватила телефон. Только бы она ответила. Только бы никуда не ушла гулять.