Мой Шелковый путь - [10]

Подрастая, я не переставал присматриваться к азартным играм. Каким-то необыкновенным образом их дух заполнял воздух Ташкента. Были у нас и петушиные бои, и собачьи бои, на бильярде играли только на деньги, в карты — тоже. Всюду существовали тотализаторы, разумеется нелегальные, но многие любили делать ставки, а это означало, что подобное считалось вполне нормальным делом. О законности никто не думал во время игры. Когда влюбленные целуются, они не задаются нелепым вопросом, можно ли это; они просто целуются, отдаваясь влечению. Так же и народ предавался своему влечению, с головой окунаясь во всевозможные игры. Азарт служил внутренним оправданием для каждого из нас. До какого-то времени я даже не догадывался, что игры, которыми с увлечением занимались многие взрослые люди, не имели права (с точки зрения государства) на существование. Ну ставили деньги и ставили. Играли родственники, играли знакомые, играли приятели — при чем тут закон? О законе не думали. Вопрос о законности игр был бы чем-то неуместным для людей, в традиционной жизни которых большинство азартных игр уходило корнями в глубокую древность.

Мне тоже хотелось играть. Поначалу мои старшие приятели просто подпускали меня поближе, чтобы я мог наблюдать за игрой не через спины зевак, а вблизи. Потом разрешили попробовать. Потихонечку я втянулся. Каждый день не получалось, потому что для игры нужны деньги, но когда они появлялись, я старался присоединиться к играющим.

В процессе игры воспитывалась моя внимательность — одно из важнейших качеств, которые позволяют овладеть окружающей действительностью и взять бразды правления в свои руки. Конечно же, поначалу проигрывал, и было обидно, особенно обидно мальчику, который далеко еще не определился ни в своих желаниях, ни в своих силах, ни в своих намерениях. Впрочем, проигрыши меня только закаляли, я от них крепчал как личность. Даже если я в то время одалживал по игре (случались такие моменты, когда был совсем без денег), то просто спрашивал: «Можно завтра отдам?» Мне отвечали: «Да». Так проверялась честность. Не принеси я деньги в обещанный срок, меня никогда больше не взяли бы в игру. Таковы правила. Честность, порядочность и обязательность шлифовались жесткими требованиями игрового сообщества. Может быть, слово «честность» не совсем уместно, когда речь идет об азартных играх, но слово «обязательность», пожалуй, вполне подходит. Настоящий игрок должен быть обязателен, должен уметь держать слово.

Много позже эта привычка всюду и во всем быть точным пригодилась мне, когда я приехал в Германию. Там пунктуальность очень важна. Например, если на пять минут опоздаешь на прием к врачу, то тебя могут лишить очереди. И мне это нравилось, потому что я с детства жил в сообществе обязательных людей. Если обещал сделать — сделаю, если договорился приехать в такой-то час — не опаздываю. Я лучше раньше приеду и подожду на месте, но никогда не опоздаю. Всегда удивляюсь, когда еду на деловую встречу, почему люди опаздывают (иногда на полчаса!). Я ругаю их всех, иногда очень грубо: «Неужели вы раньше не можете выехать? Трудно разве заложить лишние тридцать минут на дорогу? Уважения в вас никакого нет к чужому времени!» Сегодня в Москве очень тяжело время рассчитать. Ехать сорок минут, а выезжать приходится за полтора часа, а то и за два — пунктуальность обязывает.

Но я отвлекся…

Итак, понемногу я втянулся и начал играть. Сначала это была дворовая игра, затем играл в масштабах Ташкента, когда денежка какая-то подворачивалась. А уж когда в Москву приехал, то играл по-настоящему, серьезно.

В столицу я приехал профессиональным картежником. Футбол занимал только половину моего времени, поэтому я был доволен своей должностью. Я успевал выполнять свои обязанности в ЦСКА, а потом, по ночам, ездил играть. Разумеется, не каждый день, потому что все-таки у меня была работа. Но большие карточные игры старался не пропускать.

Квартира, где шла игра, называлась «катран». На катранах собирались игроки со всего Советского Союза. Это было нечто вроде клуба. Милиция считала, что там собирались только преступные элементы, но на самом деле игроки были разные — и актеры, и военные, и писатели, и доктора. Играли в нарды, шахматы, карты, кости.

Таких квартир было много, но каждая соответствовала своему кругу, своему уровню. Наша компания была элитной и всесоюзного масштаба. Сильные люди собирались, богатые люди. У нас была «высшая лига», если так можно сказать. Но не стоит думать, что я попал туда сразу. Чтобы играть в «высшей лиге», нужно было не только владеть тонкостями карточной игры, но и зарекомендовать себя, доказать свою порядочность, а порядочность, как это ни странно звучит, определялась твоей способностью выплачивать проигрыш. Никого не интересовало, как ты добудешь деньги, важно было расплатиться в срок. Слово «честь» много значило в нашем круге. Слово «фуфлыжник» было клеймом, от которого не отмоешься. Сегодня таких оскорбительных слов нет, сейчас ругаются — как помои льют. Всюду ругаются, но такого тяжелого слова, как «фуфлыжник», нынче нет.