Мой сад. Максимальный урожай легко и просто - [23]
Но таких мест у нас больше нет. На 15 км ниже, в Майне, сорокаградусные морозы уже бывают, хотя Енисей тут подперт плотиной Майнской ГЭС и становится вдвое шире. Моя деревня Красный Хутор – еще на 8 км ниже, почти напротив Саяногорска. Тут еще холоднее.
Гигантское водохранилище Саяно-Шушенской ГЭС замерзает только после Нового года. А пока оно открыто, над ним регулярно формируется маленький теплый циклончик. Он ползет в сторону Саяногорска, проливается дождем летом и насыпает снега зимой. Но к моей уже четвертьвековой досаде, почти всегда останавливается где-то в Майне, не доходя до моей деревни.
А западные атлантические циклоны не пропускают к нам горы Кузнецкого Алатау. Вся влага западных ветров выпадает на их западных склонах, на юго-востоке Кемеровской области – больше 1000 мм осадков. Минусинской степи достается их «сухой остаток» – в районе 300 мм. Летом – дикая жара, босиком ходить невозможно. Вместе со мной жарятся и мои деревья: я же их не поливаю в селекционных целях. И таких – три года из четырех. В октябре, а иногда и позже – с ноября, приходит бесснежная зима с ветрами. Ветки высыхают так, что это заметно без очков. Редкий год выпадает больше 10–20 см снега, а иногда его почти нет. А подзимний полив опять же не делаю. Как деревья переносят эти дикие условия, сам поражаюсь!
Ответ вижу один: помогает природная корневая система сеянцев. А еще – влажный воздух Енисея. Именно поэтому мой несостоявшийся фермерский сад на острове, пока не сгорел, надежно жил и плодоносил. Да и потом уцелевшие деревья давали отменные урожаи. Благодаря испарениям ветки в сильные морозы покрывались шубой изморози, а это огромный плюс. Именно этот участок природы имеют в виду, когда пишут, что «сад Железова находится на полуострове и почти со всех сторон защищен теплыми водами Енисея». Правильно написано, отличное место! Посмотрите на рис. 45. До пожара таких яблонь было на острове больше тысячи.
Но мой селекционный сад – даже не на полуострове. Красный хутор – обычная деревня между трассой и рекой, причем на теневом, холодном берегу реки, в отличие от Саяногорска и Майны. До Енисея метров двести, через трассу – северные склоны высоких сопок. С них часто стекает холод.
Рис. 45
Вдоль реки – сильные морозные ветра. Так что в нашей благоприятной зоне у меня не самое теплое место. Вот запись от 14 декабря 2010 г.: «В Черемушках –28 ºС. В центре Саяногрска –31 ºС, на окраине –35 ºС. В горах Ай-Дая (основной дачный массив) –41 ºС. У меня в деревне –37 ºС. Правда, снега уже 20 см. Первый раз за много лет вовремя выпал».
Но речной воздух помогает и тут. Не так часто, но изморозь на ветках бывает. Думаю, это позволяет моим деревьям выдерживать морозы на 2–4 ºС ниже, чем они выдержали бы в сухом воздухе. Наверное, поэтому Г.Н. Байкова считает Красный хутор и Майну общей микрозоной, где возможны промышленные сады груш и яблонь.
Правда, в последние годы наш климат как будто проверяет нас на стойкость. До 2000 года район Саяногорска не знал зим холоднее –38–39 ºС. И вот за десять лет – четыре критических зимы, когда –36–38 ºС держится по месяцу-полтора, а минимум доходит до –42 ºС в городе и –45 ºС на дачах.
Две зимы подряд – 2010 и 2011 – именно такие, да еще холодное лето между ними. В этом году, после второй критической зимы, даже дикоросам не сладко! На яблонях-сибирках плоды редкие. Недавно Леонид Чернобаев собирал плоды уссурийской груши со старых деревьев заброшенного Очурского сада. Урожай слабенький – обвальным был в прошлом году. Плоды только с восточной, подветренной, стороны и на деревьях, ближних к реке.
А на днях позвонил наш исследователь устойчивого сортимента, ученый из Абакана Турсунпулот Дускабилов. Рассказал страшные вещи. Был на Алтае и в Новосибирске – изучал состояние садов. И обнаружил: сады пусты, плодовых деревьев – единицы, и это несмотря на обилие научных организаций. Чем и подтвердил мое предположение: садоводство «по книгам» – не для Сибири.
Многие говорят: конец садоводству. Я говорю: наоборот, только начало! После таких «экзаменов» наступает отрезвление и понимание. Остаются клоны и сорта, которым уже не страшны никакие морозы – бесценный материал для селекционной работы. На сто процентов согласен с Л.И. Тараненко, старейшим селекционером Украины: «суровая зима – мечта селекционера».
К тому же есть данные: эти суровые зимы – просто переходный период. В ближайшие сто-двести лет именно Сибирь и Канада будут теплеть и становиться самыми благоприятными зонами для жизни. И дело тут не в «глобальном потеплении», а в сдвиге «климатических весов». Оказывается, климат на планете менялся всегда и ощутимо меняется каждые 150–200 лет. Но не глобально, а равновесно: если где-то становится лучше, то где-то – хуже. Кому интересны подробности, ищите в интернете лекции нашего знаменитого климатолога Владимира Клименко, автора самой достоверной модели изменения земного климата.
А теперь главное: почему все так спорят со мной о нашем климате? Да потому, что я занят селекционным клонированием – воспитанием и отбором клонов, особо устойчивых в наших условиях. Действительно ли они более устойчивы? Работает ли моя селекция, или это я себе придумываю – вот в чем вопрос. О селекции – своя часть книги, а сейчас скажу, что есть.
