Мой прекрасный лорд - [93]

– Как вы узнали о моих планах? – спросил Лукас, сжимая ее руку.

– Мистер Фиггенботтем оказался очень словоохотливым, – с довольной ухмылкой сообщил Джордж.

– Вам рассказал Смайли? – удивился Лукас. – Но как он вас нашел?

– Слуги леди Джермейн схватили его, когда он вынюхивал что-то, бродя вокруг поместья. Я приехал по ее просьбе и сам учинил допрос. Выпив бутылку виски, он разговорился. Все допытывался, есть ли у меня сестра в подходящем для брака возрасте. Кое у кого явно плохо с мозгами.

Лукас хмыкнул. Черт с ним, с этим Фиггенботтемом… Маленький злобный коротышка!

– Я бы хорошо подумала, бедное дитя, прежде чем защищать вора, который во всем признался, – сказала графиня, поворачиваясь к Кэролайн. Строгость ее аристократического облика, казалось, придавала словам особый вес. – Вы не должны забывать о чести своего рода. Забудьте о любви, дитя мое, поверьте, это не главное. Ваш род продолжится. – Графиня взглянула на Джорджа. – И фамилия Уэйнрайт будет переходить от поколения к поколению…

– Простите, графиня, но теперь я ношу имя Дэвин, – твердо сказала Кэролайн.

– Не будьте глупой. Мне больно видеть, как вы не дорожите своей репутацией. Она висит на волоске.

– Как? Разве я уже не все сделала, чтобы погубить ее, леди Джермейн? – спросила Кэрол. – Как я могу теперь отступить?

– Есть много способов уладить недоразумение вроде этого. Вы должны думать о завещании отца, дитя мое, больше, чем думаете о желании своего сердца. Помните, кузен вашей матушки был лордом его величества. Вы должны принести эту жертву ради великой цели – чести семьи.

– Что вы можете знать о самопожертвовании, Лидия? – Кэролайн бросила графине открытый вызов, называя по имени.

В комнате воцарилась мертвая тишина, пожилая леди приподняла тяжелые веки и махнула рукой.

– Оставьте нас. Я должна поговорить с этой упрямицей наедине.

Пруденс первая поспешила к дверям, с гордым видом придерживая свою тяжелую грудь.

– Я подожду в карете. Ничто не заставит меня оставаться в одном доме с этим… этим… конокрадом. Пойдемте, мистер Уэйнрайт.

– Мы подождем вас, леди Джермейн, – сказал Джордж, – и потом проводим в Джермейн-Хаус.

Они покинули комнату первыми, Лукас последовал за ними, взглянув на Кэролайн, словно хотел сказать, что все будет хорошо. Она кивнула, и он закрыл за собой дверь.

– Я хочу рассказать вам одну историю, Кэролайн, – сказала графиня. – Позвольте мне присесть?

– Конечно, ваше сиятельство, – виновато отозвалась та. – Простите мою невнимательность. Но вы задели больную тему.

– Это более чем очевидно, моя дорогая. – Графиня величественно опустилась на софу, Кэролайн присела рядом с ней. Положив обе руки на набалдашник трости и уперев ее в пол, графиня устремила взгляд в никуда. – Когда-то, давным-давно, – начала она, – у меня было два красивых сына. Младшего, очаровательного ребенка, звали Торнтон. Старший, Бэзил, был наследником титула, четвертым графом Джермейн. Естественно, мы в основном занимались Бэзилом, старались воспитать в нем чувство ответственности, присущее старшему сыну. И надо сказать, он не разочаровал нас, по крайней мере пока он не привел в дом женщину, которую представил как свою жену.

Графиня покраснела и сжала дрожащие губы.

– Даже сейчас это глубоко огорчает меня. Эта… эта… девка, ее звали Элизабет. Дочь бакалейщика, – сказала графиня, не скрывая презрения. – Весьма неудачный выбор для будущей графини. Плебейского происхождения, далека от нашего круга… Мне следовало в тот же день, как она появилась в поместье, выставить ее прочь, но она была в положении.

– Она носила под сердцем вашего внука? Лидия кивнула.

– Я терпела эту женщину и ее ребенка шесть лет. Я умоляла Бэзила оставить ее и развестись. Она была его позором, но он не слушал меня. Он твердил, что обожает ее. Мой бедный сын, он потерял голову, совсем как вы.

Кэролайн заморгала.

– И что же с ними случилось? – Она очень смутно помнила историю о старшем сыне леди Джермейн.

– Бэзил умер в тридцать лет. После того как умер его отец, он в течение двух лет ужасно пил. Я думаю, все из-за женитьбы. Хотя Бэзил любил Элизабет, она ему не подходила. Она не была счастлива в Джермейн-Хаусе, часто плакала. Она была… не в себе. Я считала, что ее место в доме для душевнобольных, но Бэзил отказывался отправить ее туда.

– Что же случилось с Элизабет и ее мальчиком после смерти Бэзила?

– Я выгнала их обоих, – холодно и ровно сказала графиня. – Я дала ей много денег и просила никогда не возвращаться назад.

– Вы выгнали собственного внука? – в ужасе прошептала Кэролайн. – Но как вы могли?

– Очень просто. Я думала о репутации семьи.

– Но по праву первородства он должен был стать пятым графом?

– Торнтон предъявил письма, убедившие меня, что ребенок не связан с нами кровными узами. Сын заставил меня поверить, что его отцом был один из любовников Элизабет. Естественно, при подобных обстоятельствах я не могла допустить, чтобы этот бастард унаследовал титул пятого графа Джермейн. Поэтому пятым графом стал Торнтон. Трагедия в том, что он погиб два года спустя от несчастного случая на охоте и сейчас нет никого, кто бы унаследовал титул, продолжив наш род.