Мой пленник, моя жизнь - [30]

Решила, что безопаснее думать о муже, но и эти мысли не приносили успокоения. Леонард изменился. Можно было говорить себе, что дело в неизбывном горе из-за гибели Илмары, но если нет? Если я упустила момент, когда все пошло не так? Нет, не легче. Тогда о чем думать?

После бессонной ночи я вскоре задремала. И очень зря, потому что вечером спать не хотелось совсем. Пока солдаты обустраивали место для ночлега и ставили для меня палатку, я сидела у экипажа на опрокинутом стволе дерева. После духоты экипажа хорошо было дышать свежим воздухом. Дина толклась рядом, больше раздражая, чем помогая, но если бы я попросила ее уйти, то осталась бы наедине с Аттеусом, а этого уж точно не желала. Наконец, палатку поставили, а от котла пополз аппетитный запах. Я зажмурилась от удовольствия, потому что успела проголодаться. Затем украдкой обернулась. Пленник сидел за запятках, пытаясь растереть затекшие запястья. Он казался спокойным, что в данных обстоятельствах меня удивляло. А вечер, между прочим, холодный…

Запретила себе думать о глупостях, вернулась к котлу и ужину. Вскоре еда была готова, и мы с Диной переместились к огню, растирая озябшие пальцы. Сытная похлебка грела изнутри, стало легче. Одного из солдат отправила к полковнику с едой. Тот вернулся быстро. Даже возникла мысль, что вылил похлебку под ближайший куст, но я снова приказала себе угомониться. Надо отдохнуть, завтра предстоит проделать очень большой отрезок пути и не останавливаться на ночь, чтобы на рассвете пятого дня увидеть стены столицы. И если ничто не помешает, к полудню будем на месте. Мои мучения закончатся.

Пожелала всем доброй ночи и забралась в палатку. Дина тут же улеглась у стеночки и вскоре засопела, а я таращилась в темноту, слыша, как переговариваются снаружи солдаты. Они о чем-то тихо спорили, затем угомонились. Видимо, тоже устроились на ночлег. Где-то ухнула ночная птица, заставив меня вздрогнуть. Не по себе… А голоса послышались чуть дальше, где-то возле экипажа. Неужели Аттеус все-таки попытался сбежать? Я осторожно выбралась из палатки, чтобы не разбудить Дину.

Чуть влажная листва под ногами скрадывала шаги, а деревья скрыли силуэт. Я думала разобраться, что происходит, и, если ничего серьезного, так же незаметно уйти. Послышался взрыв смеха. Веселятся? Выглянула из-за дерева. Солдаты, похоже, развлекались вовсю. Они отвязали Аттеуса от экипажа, стали кругом и били, куда придется.

– Огрызаешься? – услышала я. – Ну-ну, попытайся. Сразу пары зубов лишишься.

– Да пошел ты, – раздался тихий, уверенный ответ.

Звук удара. Я не видела, что происходит внутри круга, только слышала.

– Знай свое место, раб. Здесь тебе не Изельгард.

И снова удар. Тихий стон. Я вцепилась в дерево, борясь между желанием высказать все, что думаю о подобных развлечениях, и стыдом. Они ведь расскажут Лео. И в чем-то они правы: у Аттеуса в Литонии нет никаких прав. Рабов нигде не жаловали, в рабство не попадали просто так. Но стоять и молчать? Наблюдать?

– На колени, тварь! На колени, сказал.

Какая-то возня. Теперь уже ругался один из солдат – тихо, видимо, чтобы не разбудить меня. Еще несколько ударов, и, кажется, они добились своего.

– Ты мне еще сапоги лизать будешь, мразь! Дерк, Сай, подержите-ка его.

Нет, с меня хватит!

– Что здесь происходит? – Шагнула вперед, и солдаты тут же притихли. Командир отряда обернулся ко мне.

– Раб ведет себя неподобающе, лери, – сухо ответил он. – Пришлось преподать урок.

– Если мой раб ведет себя неподобающе, – сделала акцент на слове «мой», – то вам стоило доложить об этом мне, и я сама назначила бы меру наказания. Кстати, а что он сделал?

Солдаты переглянулись. Видимо, вопрос им не понравился.

– Родился на свет, – с колкой усмешкой ответил Аттеус. Я грозно взглянула на него, мысленно советуя помолчать.

– Я жду ответа, – напомнила солдатам.

– Пытался бежать, – ответил тот.

– Лжет, – заметил полковник – и едва снова не получил по лицу. А под носом уже виднелся ручеек крови, и губа кровоточила.

– Мое слово против его, – рявкнул командир.

– Я верю вам, – ответила миролюбиво. – Но разберусь сама. Оставьте нас.

На меня посмотрели, как на сумасшедшую, вот только спорить не решились. Побоялись, что доложу Лео? Муж ведь не станет разбираться, кто прав, кто виноват, если скажу, что меня кто-то оскорбил. Отряд занял свои места в карауле и у костра, а командир замер в десяти шагах, чтобы, видимо, Аттеус не причинил мне вреда.

– Все неймется, полковник? – спросила я тихо, чтобы нас никто не слышал.

– Мне? – Тот продолжал криво улыбаться, и от этого его лицо казалось безумным и зловещим. – Спросите у вашей охраны, лери Эйш.

– Вы сами их провоцируете.

– Чем же? По-вашему, мне стоило их послушать и подчиниться? Или свести близкое знакомство с сапогами командира? Спасибо, мои ребра и так уже могут им похвастаться.

– Вы – сумасшедший!

– Я не хочу умирать, лери. Не хочу умирать рабом.

Я замерла, глубже вдохнула воздух. В какой-то степени понимала его, и от этого становилось не по себе. А что ответить, не знала. Он ставил меня в тупик.

– Будьте добры, полковник, не создавайте мне проблем хотя бы до столицы, – попросила по-хорошему.