Мой пленник, моя жизнь - [27]

Пока охранники занимались обеспечением комфорта своей подопечной, я сел на землю и закрыл глаза. Хоть несколько минут отдыха! Вот и все, что мне сейчас нужно. Запахло едой, да так сильно, что желудок сжался и будто прилип к ребрам. Опустил голову на руки, лишь бы не слышать запаха.

– Эй, ты. – Очередной пинок уже воспринимался как нечто само собой разумеющееся. – Лери приказала тебя накормить.

Поднял голову, уставился на собеседника. Издевается? Но тот глядел угрюмо без тени насмешки.

– Тебе особое приглашение нужно? Шагай за мной.

Шагай? Сильно сказано. Я поднялся и потащился за солдатом, проклиная организм за то, что не может продержаться без еды. С другой стороны, умирать лучше сытым, чем голодным. Сама лери обедала отдельно под присмотром оставшихся солдат и компаньонки, а меня подвели к большому котлу, в котором что-то бурлило и ошеломляюще пахло.

– Только тарелок для рабов не предусмотрено, – жестко усмехнулся солдат. – Подставляй ладони.

Я снова посмотрел на него. Абсолютно серьезен. Забавно… Учитывая, что из котла все еще валит пар. Но гордость спряталась куда-то, уступив желанию жить, и я протянул сложенные горстью ладони. Солдат запустил черпак в котел и плеснул в руки горячую кашу. Едва не разжал пальцы, но тогда с едой можно попрощаться, поэтому глотал быстро-быстро, пока мог еще держать. Брызги полетели во все стороны, а солдат рассмеялся и толкнул меня обратно к экипажу, снова закрепляя цепочку. Ладони покраснели, только бы не вздулись волдыри. И вытирать пришлось о штаны. Привыкайте, полковник, отныне таков ваш удел. Снова мелькнула отчаянная мысль о попытке бегства. Тогда меня пристрелят – и все, конец. Но не будет ли это проявлением трусости?

А лери Эйш уже собиралась продолжить путь. На меня и не взглянула: сразу прошла в экипаж, а я едва успел забраться на свое место и понял, что держаться за поручень стало намного сложнее. Ладони пекло. Надо быть умнее…

Еще несколько часов тряски на грани потери сознания – и мы въехали в городскую заставу. Меня тут же заставили спуститься и идти за экипажем, потому что вокруг было слишком много людей. Боялись не уследить? На постоялом дворе и вовсе окружили, будто я мог сопротивляться, и оттащили в конюшню, к лошадям. Там надежно привязали к одной из опор. Вязали на совесть, да еще и так, чтобы почти не мог пошевелиться. А когда, наконец, ушли, я уронил голову на грудь. Теперь не перед кем притворяться. Не перед лошадьми же! Пусть будут прокляты.

Давно стемнело. Я пытался уснуть, но сон не шел. Тело затекло, и боль никуда не делась. Казалось, она стала спутницей навечно. Зато позволяла чувствовать себя живым. Живым… Надолго ли? И зачем, если все кончено? Но сдаться? Нет. Даже после того унижения, через которое пришлось пройти – нет. Иначе зачем было бороться? Однако постепенно внутри разливалось безразличие. Какая разница, что будет дальше? Какая разница, сколько еще протяну. Меня лишили всего, чего только могли. Кроме гордости. Но это – дело времени.

Послышались легкие шаги. Наверное, кто-то из прислуги. Я не стал шевелиться. Запахло духами – легкими, цветочными. Такие себе вряд ли позволит обычная служанка. Взглянул на ночную гостью. И почему не удивлен? Лери Эйш решила проверить, не околел ли? Потому что в ее глазах была все та же ненависть. Я отвернулся. Нет уж, хватит игр. Пусть развлекается за счет других, не за мой.

А Амелинда стояла и молчала. Затем подошла ближе, будто не зная, что делать дальше. Присела на солому, потянулась к моему плечу. Я попытался отодвинуться, но не получилось.

– Хочу взглянуть на клеймо, – неизвестно зачем пояснила Эмми.

Полюбоваться? Пусть любуется. Она осторожно спустила ткань с плеча. Я таращился в стену. Для себя решил молчать. Так будет лучше. А пальчики Эмми уже изучали предплечье.

– У вас жар, – заметила она. – Плохо себя чувствуете?

Хотелось ответить: «Замечательно», но приказал себе заткнуться. Вряд ли ее на самом деле волнует мое состояние.

– Сейчас попробую помочь.

– Зачем? – все-таки не выдержал я.

– Зачем – что? – Амелинда чуть отодвинулась.

– Вы здесь. – Я обернулся к ней, разглядывая чуть испуганную, вытянувшуюся мордашку. – Я не нуждаюсь в вашей благотворительности.

– При чем здесь благотворительность? – Щеки сиятельной лери вспыхнули. – Мне нужно доставить вас в столицу живым. Всего лишь слежу, чтобы вы не умерли по дороге и не создавали лишних проблем. Поэтому не вертитесь и дайте мне позаботиться, чтобы клеймо поджило.

– Нет.

– Это глупо!

– Не глупее, чем лечить раба.

– Замолчите. Это приказ.

Я снова отвернулся. Можно было бы, конечно, нарушить распоряжение лери Эйш, но зачем? Чтобы еще раз проверить магическую печать на прочность? Не хочу. Пусть делает, что заблагорассудится. А Амелинда зашептала заклинания, проводя пальчиками по контуру клейма, на котором был вензель с буквой «Э». Боль утихла, остались только отголоски. Затем лери Эйш так же осторожно убрала волосы со лба, что-то зашептала над раной, оставшейся после боя.

– Так-то лучше, – заговорила она снова. – К утру станет легче.

Можно подумать, мне это поможет.

– Еще где-то болит?