Мой Пигафетта - [28]
Еще одна разновидность морской болезни
Горе тому, кто отважится выйти в море, не владея морским ремеслом, кто принимает сигналы докеров за обычные приветливые жесты. Глубокой ночью я все еще блуждала по городу. Вернулась к Ботаническому саду, решив улечься там под деревьями или устроиться на ночлег между огромными кактусами и, перед тем как заснуть, снова почитать на их толстых листьях великие имена садовников, министров, матросов и первопроходцев. Но ворота сада оказались запертыми.
Потом я вспомнила о здешней христианской миссии — скромном здании недалеко от порта, где полно комнат с койками. Попасть туда оказалось мучительно трудно, — не иначе привратник подался в эти края, движимый суровой верой, потому и разглядывал мое платье и паспорт недоверчиво, хотя все печати были в полном порядке, а имя написано четко и разборчиво.
Чуть не валясь с ног от усталости, я положила перед ним челюсть тунца и уже собралась, наклонившись к крохотному оконцу, рассказать привратнику всю мою жизнь, целую жизнь единым духом — о трудностях морского путешествия, о жаре и холоде, о том, как меня впервые в жизни крестили, а потом вот бросили, но, приняв крещение, я теперь в любом полушарии и в любое время дня и ночи могу отыскать в небесах Южный крест или лик Пресвятой Девы.
Но привратник не слушал. Он все тыкал пальцем в челюсть тунца, и я, ничего уже не соображая от усталости, решительно бросила свой амулет в мусорную корзину, стоявшую у двери. Дверь открылась сама — но, может быть, открыл привратник, которому надоел мой заикающийся лепет.
В полутемном помещении я увидела моряков на грязных креслах и диванах, которые сдавались на ночь. В дальнем углу стоял включенный телевизор, рядом пылились газеты и журналы, на экран никто не смотрел. За пластмассовым столиком сидела пожилая женщина, раскладывавшая что-то вроде пасьянса из открыток и почтовых марок. В двух тускло светившихся телефонных кабинах я заметила матросов. Слов не было, но по лицам я догадалась, что говорили с женами и детками.
— Мне бы койку, — сказала я женщине. Не поднимая головы, она сняла с крючка ключ и подтолкнула по столу ко мне.
Ночью я не сомкнула глаз. Комната была маленькая, окно открыть не удалось, у двери висела кем-то забытая шапка. По стене пробегали огни и тени улицы, но ни кровать, ни мой сон не продвигались вперед ни на метр. И ни звука, кроме звяканья ключей в коридоре.
Я встала, зажгла свет и, достав из тумбочки Библию, снова основательно изучила наставление о том, как устроить жилье в ковчеге.
Завтрак был скуден — бледные булочки, которые моряки вскрывали своими ножами точно раковины, намазывали маргарином и посыпали сахарным песком. Кофе жидкий, чай — чуть теплый, розовато — красный.
Перед зданием миссии стоял Летучий ангел — автобус, который повезет матросов в порт. Они, сонные, уже сидели внутри и через грязные стекла безучастно глазели на улицу. Я села впереди, за спиной водителя, и попыталась разобраться на плане порта: где сейчас какой корабль и у какой причальной стенки могли после сухого дока поставить мой корабль. Конечно, докеры ребята проворные, сказал водитель, — но если счастье улыбнется, вы его еще застанете в порту.
Я увидела его еще издали, старого, доброго, свежевыкрашенного битюга — под громовыми командами Старшего помощника и под тяжестью груза он осел и еще больше стал похож на плот. Возле поручней, заткнув уши, стояли Нобель с Каноссой, готовясь отдать концы. Не видно нигде Капитана… Он покинул корабль вместе с погонщиками, исполнив пресловутый «маневр последней минуты», и, наверное, слегка помахал на прощанье приветственно поднятой кверху правой рукой. Но перед дверью моей каюты стоял букет цветов, а на столе я увидела письмо.
Я сразу узнала почерк Капитана — мелкие, теснящиеся друг к другу буковки. В письме черным по белому значилось: «Командование кораблем возлагаю на вас. Сию же минуту отставить менять курс.
Не полагайтесь на Старшего помощника, полагайтесь на ветер. Отставить заикаться».
— Да как он смеет! — крикнула я возмущенно, но услышала смех Пигафетты. Он был тут как тут — тень под часами на стене каюты. Пигафетта не сомневался — мы и в этот раз отчалим своевременно. Но слушает ли он меня? — Ты вообще-то меня слушаешь?
— Да, слушаю, я ждал тебя, все это время ждал твоего возвращения, чтобы мы наконец могли завершить наше путешествие. Осталось немного, я все разузнал, на всякий случай даже письма Черчилля изучил. Осталось всего ничего, пройти пустыню, а там уж до дома рукой подать. Кстати, я припрятал шоколадку, чтобы в пути мы не умерли с голоду.
— С чего это нам умирать с голоду? Я же своими руками разделывала туши тунцов. Они в холодильнике, а меня научили готовить тунца, так что мы и без коков не пропадем, и без услуг стюарда обойдемся, я сама тебе сейчас постелю.
Потому что это-лучшая его идея, и моя тоже — спать в своей собственной койке над морем, на белых простынях — над синей бездной, под вымпелами сна и флагом сновидений, под гигантскими сводами ребер во чреве китовом, где при свете медленно тающей свечки, в благоухании свежего белья мы вместе читаем Библию.
Фелицитас Хоппе родилась в 1960 году в немецком городе Хамельне, в университете изучала русский и итальянский языки, теологию и литературоведение. Дебютом писательницы стал сборник фантасмагорических рассказов «Пикник парикмахеров», вышедший в свет в 1996 году.Хоппе — автор пяти романов, многочисленных эссе и рассказов, лауреат множества литературных премий. С 2007 года является членом Немецкой академии языка и литературы.В конце 2012 года удостоена престижной премии имени Георга Бюхнера, в разные годы ее лауреатом становились Ингеборг Бахманн, Гюнтер Грасс, Генрих Бёлль, Петер Хандке, Фридрих Дюрренматт и другие известные немецкоязычные писатели.
Меня зовут Рада. Я всегда рада помочь, потому что я фиксер и решаю чужие проблемы. В школе фиксер – это почти священник или психоаналитик. Мэдисон Грэм нужно, чтобы я отправляла ей SMS от несуществующего канадского ухажера? Ребекка Льюис хочет, чтобы в школе прижилось ее новое имя – Бекки? Будет сделано. У меня всегда много работы по пятницам и понедельникам, когда людям нужна помощь. Но в остальные дни я обычно обедаю в полном одиночестве. Все боятся, что я раскрою их тайны. Меня уважают, но совершенно не любят. А самое ужасное, что я не могу решить собственные проблемы.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Переживший семейную трагедию мальчик становится подростком, нервным, недоверчивым, замкнутым. Родители давно превратились в холодных металлических рыбок, сестра устало смотрит с фотографии. Друг Ярослав ходит по проволоке, подражая знаменитому канатоходцу Карлу Валленде. Подружка Лилия навсегда покидает родной дом покачивающейся походкой Мэрилин Монро. Случайная знакомая Сто пятая решает стать закройщицей и вообще не в его вкусе, отчего же качается мир, когда она выбирает другого?
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.