Мой папа - киллер - [6]

— Я никого не трогаю, — не выдержал Леха, — если меня не трогают.

— Ты врешь, все ты врешь! — возмутилась мама. — Я же видела, кто кого за грудки хватал!.. Ну ладно, — она перевела дух. — Так и знай, я все скажу отцу. Он тебе дома всыплет.

Отец? Дома всыплет?

Леха хмыкнул. Ничего отец ему не сделает, это уж как пить дать, потому что с работы поздно придет. И вообще, отец у него — интеллигент.

Тут прозвенел звонок.

— Ну вот, опоздали! Из-за тебя опоздали, понимаешь? — Мама притопнула ногой и… заплакала. — Обещай не драться, Алексей, слышишь?!

— Обещаю, — глухо сказал Леха. Он не мог спокойно смотреть на мамины слезы.

— Ну ладно, — мама всхлипнула и бегло осмотрела сына. — Пойдем… — Но через два шага она увидела растрепанный букет и ахнула: — А гвоздика? Ты поломал ее?!

Вместо праздничного букета из пяти цветков Леха теперь держал похоронный, из четырех… Еще один прекрасный символ начала учебы в новой школе.

— Горе мое, давай сюда… — почти простонала мама.

Она забрала красный цветок, и у Лехи осталось две белые гвоздики и одна красная. С таким урезанным букетом он и подошел к двери своего класса.

Мишке Кренделю, грозе двора и школы, было не по себе — у него на первое сентября были намечены обширные планы, а этот сопляк, маменькин сынок, их нарушил. Как? Просто повстречался на пути — и готово. Алексей…

И ведь второй раз плевал Мишке в душу этот маменькин Алексей. Что-то уж слишком часто. А он, Мишка, с ним еще и за первый раз не расквитался-

Ничего. Это не заржавеет. Крендель обязательно превратит его в один большой и ходячий синяк — скорее всего, при очередной встрече. Как там говорится — Бог троицу любит? Только все нужно обставить подобающим образом, чтобы ничто не помешало, как в первый раз или сегодня утром.

Расквитаться было за что.

Неделю назад Крендель приобрел «украшение», которое вынудило его на несколько дней запереться дома. Потом Мишка стал появляться во дворе — после девяти вечера, когда темнело.

Он надевал черные очки, в которых почти ничего не видел — попробуйте носить солнечные очки вечером, при тусклом свете фонарей! Он изо всех сил напускал на себя крутой вид, выдавая очки за последнюю моду сезона — именно черные, именно в вечернее время. Когда все-таки дружки заметили фингал под его глазом, он на ходу выдумал страшную, леденящую душу историю: оказывается, к его отцу, который жил отдельно от них с матерью, на днях приходил сводить счеты некий старый знакомый по имени Бэдя, который сидел и вот недавно вернулся. Крендель утверждал, что гостил у отца как раз в то время, когда Бэдя нанес визит.

Все знали, что Мишкин отец, прокурор, расследует какие-то крутые дела.

О том, что произошло дальше, Мишка рассказывал очень мало и очень скупо. Бэдя и Мишкин отец разговаривали, но не поняли друг друга… Мишка бросился на помощь к отцу и получил эту боевую рану.

«Боевая рана» — это звучало гораздо красивее, чем «фингал».

В конце рассказа Мишка как бы невзначай заметил:

— Бэдя не один был, а с корешами.

Это вообще сняло все вопросы — стало ясно, что оба Кренделя сражались, как гладиаторы, но куда ж ты попрешь против корешей?

— Так они от вас не отстанут, — прошептал, захлебываясь, слабонервный Цыпа, один из слушателей Кренделя. — Твой пахан Бэде отходного не дал.

— Цыц, придурок, — лихо сплюнул в ответ Крендель. — Повязали мы с папаней всех… В «Матросской тишине» сейчас Бэдя.

Слушатели Мишки, его личная узкая тусовка, не вникали в подробности. Они допускали, что с Кренделем могла произойти подобная история. Когда отец крутых бандюг пасет, сынок разве может быть в безопасности?

Короче, в своей компании Крендель как-то выкрутился. Имя отца помогло. У Мишки даже возникло подозрение, что фингал поднял его авторитет.

Но не все во дворе относились к Мишке так, как его личная тусовка. Например, в доме напротив жила одна рыжеволосая девчонка, которая громко фыркнула, услышав о его боевых приключениях, и объявила во всеуслышание:

— Заливает, как всегда!

Рыжеволосой о героизме Кренделя доложил не кто иной, как Цыпа (не будем говорить об этом громко) по заданию самого Мишки. Цыпа жил в одном доме с рыжеволосой и присматривал за ней — также по заданию Кренделя, — а потом рапортовал о своих наблюдениях атаману.

Если бы в масштабах двора кто-то задумал провести конкурс красоты, первое место, несомненно, было бы забронировано за рыжеволосой. Крендель был в этом уверен. А поскольку он без скромности считал себя местным королем, его тянуло к местной королеве.

Именно эта рыжая девчонка пробежала мимо Кренделя, когда на нем в вестибюле школы повис маменькин сынок.

Мишка обязательно остановил бы ее — ого, встреча, несомненно, получилась бы очень интересной, визгу было бы на всю школу… Но, заметив рыжеволосую, Крендель повел себя совершенно непривычно. Он не ждал такого от себя. Он… смутился. Наверное, так он смутился впервые в жизни.

А потом Крендель увидел вопящую в истерике маму, спешащую к своему сынку, и с большим удовольствием сделал ноги. Стряхнув с себя Моченого, он в два прыжка заскочил в столовую, дверь которой спряталась за углом гардероба, пересек по диагонали пустой зал, распахнул другую дверь, сломя голову побежал по лестнице на второй этаж…