Мой отчим - советский пенсионер - [4]

Семён Васильевич приехал в субботу на автобусе. Сказал, что ехал уже не из Пролетарска, а с Маныча, где рыбку ловил. В доказательство привёз сушеной и копченой рыбы вязанку целую. На Маныче — рыбалка знатная, сама с бабушкой там не раз была, любим мы рыбалку. Тот факт, что дядя Семён — еще и рыбак, — несколько более меня к нему расположил… Только я было сказала, что пойду к бабушке ночевать, как гость всполошился, воспротивился, сказал, что хочет нас с мамой — обеих! — вести в ресторан ужинать. Признаться, я удивилась, а мать обрадовалась, что кавалер стремится и с дочерью контакт наладить. Серьёзный, значит, интерес имеет…

В ресторане гостиницы "Юбилейная" дядя Семен накормил нас так, как мы, никогда с мамой, корме военных лет, не бедствовавшие, никогда не ели: вкусно и очень дорого. Очень. Нам подали салат "Мимоза", холодец, — дядь Семен убедительно требовал, чтобы "нежирный", куриный суп с фрикадельками, гречку с лососем, свиные "медальоны" с сухофруктами, отварную осетрину, бутерброды с черной и красной икрой, а на десерт — торт "Прага", свежий и изумительный. От котлет по-киевски и цыплёнка табака, убедительно навязываемых дядь Семёном, нам с мамой пришлось отказаться, — мы же не Гулливеры, а две стройные дамы. То есть она, конечно, — дама, а я — так, сбоку — припёка… Пили мы все шампанское, а дядя Семен с мамой еще и коньяк армянский "пятизвездочный".

Дядя Семён в ресторане разительно переменился: он был поразительно галантен, весел, сыпал анекдотами и забавными рассказами, несколько раз танцевал с мамой вальс и танго, — они оказались чудесной парой, она ему даже ни разу ног не отдавила, и он — ей… И меня хотел пригласить один молодой парень из-за соседнего столика, грузин или осетин, — непонятно, но я отказалась, сказав, что не танцую, а мама зачем-то извиняющимся тоном попросила за меня прощения, пустившись в совершенно излишние комментарии, что "девочка только вышла на работу на почте, только окончила техникум, и правда не умеет танцевать совершенно…" Она только не добавила "гадкий утенок не танцует…" но намёк был. Или мне так показалось, — раньше я никогда столько не пила, как в тот вечер, — может, утратила уже реальное отношение к происходящему. Рассердилась я на мать так, что встала, и сказала, что если Он, то есть тот, кто меня пригласил, не боится, что я ему все пальцы ног отдавлю, то я готова попробовать. И пошла танцевать. Вот только мама не знала, что в Ростове я в танцевальный кружок ходила, не удосужилась я ей это сообщить, — то-то она должна была удивиться, когда мы с Грантом, — парень оказался армянином, а вовсе не грузином, — лихо принялись отплясывать под Лале Андерсон…

Только мама не удивилась. Она даже и не смотрела в нашу сторону, она на своего Семёна смотрела влюблёнными глазами. Как маленькая глупая девочка.

К концу вечера мы многое знали о дяде Семёне: оказалось, он работал забойщиком в угольных шахтах Кузнецкого и Карагандинского бассейнов, несколько подорвал здоровье, но сейчас, выйдя на пенсию, чувствует себя несколько лучше. Ранее он жил в более северном районе страны, но с возрастом начал чувствовать стремление переселиться в более южный край. Например, как наши Сальские степи…

За вечер дядя Семён заплатил огромнейшую, на мой взгляд, сумму, в 940 рублей. Давно поговаривают, что пора деньги уменьшить, провести реформу, но я такие речи слышу, начиная класса с седьмого, но реформы — все нет…

Дядя Семён вызвал, с помощью официанта, такси, — мама пыталась отказываться, говоря, что "дом наш — рядом…", но он её слушал не стал, меня же такое его отношение только порадовало: он всячески старался маме угодить. Значит, и впрямь — всерьёз…

Такси довезло нас до дома. Мы вышли, а дядя Семён отправился обратно в гостиницу, оказалось, у него там номер забронирован, и он вовсе не намерен причинять нам беспокойства лишнего своим проживанием. Меня это порадовало.

На следующий день мы с бабулей и ее кавалером, по моей инициативе, на мотоцикле с коляской, — меня в коляску посадили! — поехали на Маныч, рыбачить, правда, толком ничего не поймали. Чтобы обидно не было, — купили у рыбаков, сидевших с уловом вдоль дороги, пару сазанов да одного судака, нажарили, как приехали, вкусно было!

Мама то воскресенье с кавалером провела, по городу его водила, в "Дружбе" были, в клуб железнодорожников зашли, — не скучали…

В понедельник вновь начались трудовые будни. Тоска зеленая… Почему так говорят, интересно, — "зелёная"? Серая тоска, беспросветная… Я-то раньше мечтала на работе книжки читать, а сама к вечеру еле на ногах стояла от усталости. Похоже, неправильную я себе работу выбрала. Или характер мой плох, ничего не нравится… Но раньше времени не стала о своём недовольстве распространяться ни маме, ни бабушке, вначале нужно понять, что не так, — работа мне не нравится или коллектив, или просто нужно время ко всему привыкнуть… Одно — жить в общежитии, сидеть на занятиях до обеда, каждый вечер бегать в ростовские кинотеатры, а по выходным — "тиянтеры" посещать, и другое — реальная жизнь: маленький город, подружки — далеко, развлечений — мало, а тут еще и мама с бабушкой снова замуж собрались, одна я — никому не нужная худосочная дылда с трудным, замкнутым характером…