Мой опасный возлюбленный - [27]

Нижний этаж двухэтажного вагона был заполнен на три четверти — Томасу в его состоянии он показался переполненным. И когда Инес, заметив два свободных места, направилась было к ним, Томас не останавливаясь повел ее к лестнице, ведущей на второй этаж. Как он и надеялся, в верхнем отделении было не так много пассажиров. Томас и Инес направились к свободному столику на двоих и сели, рюкзак Томас поставил на пол у своих ног.

— Странно, что Бастьен не заказал для нас машину, — сказала Инес, устраиваясь поудобнее.

— Он предлагал, — признался Томас. — Но поездом будет быстрее, так что до города мы доедем на поезде, а до отеля доберемся на трамвае. Вообще здесь, в Амстердаме, большинство людей ходят пешком или ездят на велосипедах.

Инес кивнула и, когда поезд плавно двинулся, стала смотреть на открывающийся за окном вид. Видно было в общем-то немного. Наступила ночь, было темно, и за окном мелькали лишь отдельные огоньки. Вот и все. Очевидно, разочарованная открывшимся видом, который не оправдал ее ожиданий, она отвернулась от окна, вновь обратила взгляд на Томаса и с любопытством спросила:

— Ты раньше бывал в Амстердаме?

Томас кивнул:

— Много раз. А ты?

Он улыбнулся, когда Инес покачала головой, и предположил:

— Тебя отпугивала его репутация?

Инес криво улыбнулась и кивнула.

— Но город известен вовсе не этим, — тихо сказал ей Томас.

Инес задумалась и с сомнением подняла голову.

— Разве травка здесь не разрешена официально и нет квартала красных фонарей?

— Трава разрешена, квартал есть, — с улыбкой признал он. — Но сам по себе город просто замечателен. Машин в Амстердаме немного. Люди ходят пешком или ездят на велосипедах, есть трамваи и автобусы. Воздух здесь довольно чистый, а дома в городе есть очень старые — старше, чем в Лондоне, и очень живописные. Думаю, тебе понравится.

— Посмотрим, — произнесла она уклончиво.

Томас кивнул, бросил взгляд в окно, затем вновь посмотрел на Инес и сказал:

— Бастьен велел доставить для тебя в отель одежду и все самое необходимое.

Она удивленно подняла брови.

— Я напомнил ему, что ты летишь практически без вещей.

— Спасибо за заботу.

— Я парень заботливый.

— Да, ты такой, — согласилась Инес, и ему стало неловко от того, насколько серьезно она это произнесла. Он почувствовал себя еще более неловко, когда она спросила:

— Сколько тебе лет?

Томас поморщился. Бастьен и Люцерн обычно обращались с ним так, что он чувствовал себя младшим ребенком в семье, несмотря на то что Жанна-Луиза — его сестра — была еще младше. Однако теперь, когда он знал, что Инес не может быть больше тридцати, его смущал собственный возраст. Наконец Томас ответил:

— Я стар.

— Что значит стар? — продолжала настаивать Инес, затем улыбнулась и пояснила: — Я спрашиваю лишь потому, что говорят, будто с возрастом мужчины становятся более внимательными к другим, а ты очень внимателен.

— Не более внимателен, чем большинство мужчин, — возразил Томас.

Но Инес лишь насмешливо фыркнула в ответ.

— Томас, ты гораздо внимательнее тех мужчин, с которыми я была знакома. — Томас хотел возразить, но Инес не дала ему рта раскрыть. — Когда ты узнал, что, торопясь встретить тебя в аэропорту, я не успела ни принять душ, ни даже чаю попить, ты приготовил мне ванну и заказал в номер завтрак, а здесь, в Амстердаме, не забыл побеспокоиться о моей одежде и тех мелочах, которые так необходимы женщине в пути. Ты всегда готов поддержать меня под руку, всегда открываешь передо мной двери, если не считать пробежки по Схипхолу, ты подстраиваешь свой шаг под меня, — перечислила она, затем подняла бровь и сказала: — Если внимание к другим соизмеримо с возрастом, то тебе должно быть не меньше тысячи лет.

Томас улыбнулся:

— Меня воспитывала тетушка Маргарет. С ее дочерью Лисианной у нас разница всего в четыре года. Это они научили меня думать о других.

— Сколько же тебе лет?

Томас нахмурился, пытаясь найти повод сменить тему, чтобы не отвечать на этот довольно скользкий вопрос, но затем понял, что, поскольку Инес его суженая, ему все равно придется сказать ей правду. Испытывая некоторую неловкость, он неохотно признался:

— Я родился в 1794 году.

Инес удивленно моргнула, услышав его признание, мгновение пристально смотрела на него, потом снова моргнула и, наконец, переспросила недоверчиво:

— В тысяча семьсот девяносто четвертом? Неужели тебе больше двухсот лет?

— Что, староват?

Некоторое время Инес молчала, потом откинулась на спинку сиденья и, попытавшись с невозмутимым видом пожать плечами, сказала:

— Что ж, двести лет лучше, чем шестьсот.

— Столько моему кузену Люцерну, — сказал Томас и снова выглянул в окно.

— Твоему кузену шестьсот лет? — недоверчиво переспросила Инес.

Томас улыбнулся, его позабавил неподдельный ужас, отразившийся на ее лице, затем подхватил рюкзак и встал.

— Пойдем, мы приехали.

Инес и Томас вышли из вагона, подошли к кассе и купили проездные на амстердамский общественный транспорт.

Как только они сели в автобус, направляющийся к отелю «Амстел», Томас достал сотовый и набрал номер Герба. По приезде в отель он собирался выпить два, а то и три пакета крови и сразу же заняться поисками тети Маргарет. Для этого ему нужны были ее координаты, хотя бы приблизительные. Он рассчитывал, что если позвонить Гербу заранее, то, пока он обустроится в отеле и подкрепится, Герб за это время сумеет определить район поисков Маргарет.