Мой новый мир. Книга 2 - [160]

— А остальные? — спросила жена. — Неужели они думали, что подобное сойдет с рук?

— Так и думали. Это ты меня хорошо знаешь, а они судят по себе. С их точки зрения, ничего страшного им не грозило. Наверное, сидели и ждали, что я с ними начну торговаться из–за оружия. Или думали откупиться золотом. Если я тебе скажу, сколько мы его выгребли из храмовых подвалов, ты мне не поверишь.

— И сколько же?

— В два раза больше, чем его у нас! И это только монеты, а там и изделий из золота было навалом, не считая сосудов, полных изумрудов и жемчуга.

— Куда им столько? — удивилась она.

— Этот вопрос нужно задавать не мне, — сказал я. — Сотни лет верующие несли им золото, а жрецы его складывали в свой подвал, причем его туда свозили и из других храмов. При нормальном учете из–за магии красть трудно, а расходовали мало, вот понемногу и собрали.

— И чего они этим пытались добиться? Пусть мы большую часть гвардейцев отправили на север, но дружина вся здесь.

— Мне видятся две причины, — сказал я. — Убрать Жарома, который всем высшим был как кость в горле, и разжиться оружием. Вряд ли в Дарминии осталось много винтовок, а патронов к ним, наверное, почти нет.

— Против тварей? — спросила Адель.

— Против таких тварей, как я, — улыбнулся я. — Не нужно пугаться, а вот проявить осторожность не помешает. Они захватили с собой винтовки убитых братьев, но у них тоже было немного патронов. И где–то еще гуляют три пистолета, которые были у Генкерса. Поэтому не будет никаких выступлений перед толпой и других рискованных мероприятий, и никуда не станем выходить без брони и охраны. Я распоряжусь, чтобы сегодня же в наших комнатах разместили жреческие амулеты. Исключение сделаем только для приемной, в которой придется размещать караул. Если повсюду заблокировать мысленное общение, я не смогу работать, а так обо всем будет знать Коль, да и мне для разговоров не нужно будет бегать в коридор.

«Что у вас творится? — соединился отец. — Только хотел заключить брачный союз в Главном храме, а ты его тут же разрушил!»

«Убит Жаром, и совершена попытка захватить оружие братства, чтобы потом использовать его против нас. И за всем этим торчат уши вашего брата. А верхушка наших жрецов его прикрывает. И что я, по–вашему, должен делать? Жречество было единственной силой в Ольмингии, которая могла принести нам много неприятностей».

«Было?»

«Уничтожив почти всех высших, я сильно сократил число своих врагов. И золота я у них нагреб намного больше того количества, которое собрано в нашей казне и лежит в подвалах других дворцов. А ведь его нетрудно было обратить против нас. И самое главное, у нас теперь не один, а два алтаря!»

«Ты вывез алтарь! — поразился он. — Чем ты думал?»

«Я всегда думаю головой. Сейчас собрался сесть за написание указа. Надо всем доходчиво объяснить, что же произошло, и кто виновник».

«И кто у тебя будет виновником?»

«Во–первых, Дармины. После прошедшей войны в их вину с легкостью поверят все. Во–вторых, это Гордой. Его бегство — это уже доказательство вины. Ну и, в-третьих, это сообщники вашего брата из числа высших жрецов. Доказательств их вины достаточно, а если потребуются еще, их даст единственный уцелевший Старший жрец, которого сейчас допрашивают в пыточной службы безопасности. Про алтарь в Указе не будет ни слова».

«И что дальше? — спросил отец. — Жрецы плохие — долой жрецов! А ты подумал о том, что у саев нельзя отнять их веру, ничего не дав взамен?»

«С моей точки зрения, у вас не вера, а так… — сказал я. — Ерунда, одним словом. И ее не улучшишь какими–то реформами, потому что нужно менять все! Жаром начал этим заниматься, и его убили. Но оставлять все, как есть, нельзя. Ясно же, что я по вашим текстам — самое главное зло! И все жрецы поставлены в безвыходное положение. Продолжать проповедовать то же самое, значит, вступить в конфликт со мной. А если поддержать меня, нужно выбрасывать все те священные тексты, которыми пользовались тысячу лет. Пока все молчат, потому что поверили в угрозу тварей. А что будет, когда эта угроза исчезнет?»

«Ты что–нибудь придумал?»

«Конечно, — ответил я. — Буду сидеть и ждать. Жрецам без алтаря нужно срочно менять одежду и заняться чем–нибудь другим, поэтому они придут ко мне договариваться. И если договорятся на моих условиях, я им отдам алтарь и даже помогу придумать религию и объяснить саям, почему им тысячу лет говорили чушь. В моем мире с настоящей верой такое можно сделать, только залив страну кровью, а здесь все пройдет намного легче. А вашу свадьбу можно провести в любом из столичных храмов. Но я бы не стал этого делать, а провел ритуал на нашем алтаре. У нас есть свои жрецы, а у Алексея божественной силы не меньше, чем ее было у Гордоя, так что он с удовольствием вытащит для вас нужный шар».

— С кем ты говорил? — спросила жена.

— С отцом, — ответил я.

— Сердится?

— Скорее, растерян. Малыш, подожди, пока я напишу указ, а потом чем–нибудь займемся. Хочешь, сходим в парк?

— Ты бросишь все дела и пойдешь со мной гулять? — не поверила Адель.

— Я пойду гулять с вами, — сказал я, погладив ее живот. — Дрыгается… Может, тебе с ним тяжело ходить?