Мой новый мир. Книга 1 - [21]

— А как вы путешествуете через их земли, когда портятся отношения? — спросил я.

— Как бы они ни портились, до препон путникам никогда не доходит, — ответил за Лару Сигар. — Не забывай, что мы один народ! Кроме того, вдоль всего южного побережья материка идет южный тракт, который считается общей собственностью всех саев. Такой же тракт вдоль северного побережья разбит на три части. Но на севере живет мало народа, да и берега там во многих местах не годятся для мореплавания: одни камни, скалы и отмели. А горы не у одних только Дарминов. От нашей столицы к Игримским горам идет восточный горный тракт. Только в нашей части гор нет ничего, кроме олова и серебра. Это Гардары в своей части Радомских гор добывают золото и изумруды.

— Интересно получается, — задумался я. — Материк совсем небольшой, а на нем в достатке есть все необходимые вам руды.

— Бог позаботился, — как о чем–то само собой разумеющимся сказал Сигар. — А иначе как жить?

— Действительно, — согласился я. — Было бы странно, если бы он не побеспокоился о своем народе. Продолжай, Лара.

— Герцога и зовут Орин. Ему всего тридцать восемь лет. Его жена Ортия на три года младше. В семье трое детей: двенадцатилетний сын Салей и две дочери.

— А почему не представляешь дочерей? — спросил я.

— Кому интересны девушки? — мотнула она головой. — Но если тебе интересно… Младшей Даре шестнадцать лет, а старшей Оле — восемнадцать. Только имей в виду, что у нас не приняты браки между герцогскими родами. Бароны в приграничных землях, бывает, породнятся, а уже графам такое запрещено.

— А что с отцом герцога? — не понял я. — Умер или сам все отдал сыну?

— Ни то, ни другое, — ответил мне Сигар. — Он сошел с ума. Причем это не фантазии сына, потому что его невменяемость подтвердил совет графов. Бывшего герцога отвезли в отдаленное имение и там охраняют. Говорят, что его жена после этого перессорилась с родственниками и уехала к мужу.

— У него много воинов? — задал я последний вопрос по семье Дарминов.

— Не больше, чем у других, — ответил Сигар. — У самого герцога стража и гвардия, ну и дружины его графов и баронов. Если собрать всех, наберется тысяч пять. Есть еще стража в городах, но ее не выгонишь за ворота.

— И у нас столько же воинов? — удивился я. — Все–таки я чего–то не понимаю в вашей жизни. Может мне кто–нибудь объяснить, какие привилегии дает сан Повелителя?

— Каждый из герцогов обязан выделять в его казну десятую часть доходов на общие нужды, — начал перечислять Сигар. — Это в первую очередь на войско. Даже не знаю, было ли оно когда–нибудь у Повелителей.

— Это уже лучше, — сказал я. — Доходы — это я понимаю. Значит, герцоги платят деньги, и все они оседают в нашей казне. Теперь ответьте на вопрос: а они там нужны?

— Золотом забиты все хранилища, — мрачно сказал Сигар. — Ты прав в том, что в подобном накоплении нет смысла. Нам свое золото некуда тратить.

— А что еще, кроме золота?

— В годину бедствий, — продолжил он, — повелитель ведет свой народ…

— Пока бедствий нет и вроде не предвидится, — прервал я его. — Или есть что–то, чего я не знаю?

— Честь… — сказал Сигар.

— С честью все ясно, а что еще?

— Повелителю не может отказать ни одна женщина, — неуверенно сказала Лара. — По крайней мере, так было раньше…

Наверное, это была все–таки истерика. Я так ржал, что упал с кровати и ушиб колено о каменный пол.

— Ну вас! — отдышавшись, сказал я оторопевшим собеседникам. — Чуть не сдох! И нога теперь будет болеть. Надо будет распорядиться, чтобы возле кровати на полу постелили ковер.

— Ты меня неправильно понял! — возмущенно сказала принцесса. — В обычае говорится не обо всех женщинах, а только о незамужних!

— Это многое меняет, — согласился я. — Послушайте, что я вам скажу. Ваши обычаи, по крайней мере, те, о которых мне известно, — это анахронизм. В вашем языке такого слова нет, поэтому я его поясню. Ни один обычай не появляется просто так, все они являются результатом жизни народа в каких–то условиях. Прошли сотни и тысячи лет, и эти условия полностью изменились, не изменились только вы и ваши обычаи, в которых сейчас нет никакого смысла.

— Может быть, ты в чем–то и прав, — сказал Сигар, — но это наша жизнь, и она нас полностью устраивает. А ты еще слишком мало знаешь, чтобы судить.

— Скоро узнаю больше, — ответил я, — но я уже сейчас вижу, что в вашей жизни нет движения. Вы рождаетесь, вырастаете и умираете, оставляя после себя потомство, для которого ничего не меняется, или меняется так мало, что об этом можно не упоминать. Тысячу лет назад вы появились на этом материке с уже сложившимися обычаями и какой–то историей.

— Жрецы учат иному, — предостерегающе сказал Сигар. — Не стоит подвергать сомнению догмы веры. У нас не слишком религиозный народ, во всяком случае, в городах, но жрецы будут недовольны, а у них достаточно возможностей показать свое недовольство даже сыну Повелителя, тем более младшему.

— Я это приму к сведению, — пообещал я. — Я пока ни перед кем не выступаю, а говорю только вам двоим. Народы, как и их обычаи, не возникают в одночасье. Ваши предки, несомненно, где–то жили, откуда и были кем–то переселены сюда. Интересно, никто никогда не задумывался, для чего это было сделано?