Мой нежный варвар - [88]

Он покачал головой и сжал ее в объятиях.

— Я не могу тебе этого пообещать, — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Никто из нас не знает, когда за ним приедет черный всадник смерти.

— Кайан…

Ее горло сжалось, и она не смогла ничего произнести.

— Я знаю, что мы связаны навеки, — сказал он, взяв ее руку в свою. — Но я хочу, чтобы ты произнесла мне брачный обет, а я произнесу тебе свой.

Она кивнула.

— Да, с радостью.

— Я надеялся услышать это от тебя. — Он обвил ее палец своей косичкой. — Этим кольцом, сделанным из меня, я по своей воле беру тебя, Роксана, себе в жены. Клянусь этим мечом и своей честью, что всю свою жизнь буду любить лишь одну тебя!

Она взглянула ему в глаза, и любовь, светившаяся в его взгляде, согрела ее сильнее солнечного света.

— Я, Роксана, согласна, чтобы ты, Кайан, стал моим мужем.

— Во время света и во время тьмы, — сказал Кайан.

— Во время мира и во время войны.

— На вершине горы и в течении реки.

Не отрывая от него взгляда, Роксана прижала свои ладони к его, и они вместе прочитали древние благословения, которые должен был произнести перед ними священнослужитель во время свадьбы.

— Нас не двое, мы одно целое, — сказал Кайан.

— Вовеки и навсегда.

И они скрепили клятву долгим поцелуем.

— Завтра, — сказал он, — мы встретимся с Тизом и мальчиками, а потом все вместе присоединимся к остальным.

— Птолемей не отступит.

— Да, он не захочет признать свое поражение, — согласился Кайан. — Но он не может надолго покидать Александрию. Кассандр тут же воспользуется моментом. И я слышал, что началась война с Карфагеном. Если нам удастся опередить войска Птолемея, ему придется вернуться в Египет.

— Будем надеяться.

— Да, но… — Он помедлил. — Я должен был кое о чем рассказать тебе, но не знал, как.

— У тебя есть другая жена? — произнесла она с напускной легкостью.

— Нет. Это насчет Птолемея.

— Тебе известно о нем что-то, чего не знаю я?

Он кивнул.

— Да. Много лет назад от него у благородной персиянки родился сын.

— Да, я что-то слышала об этом. Та женщина умерла, не так ли?

— Птолемей назвал мальчика Парисом.

Она в замешательстве посмотрела на него.

— Ты знаешь, что с ним случилось?

— Да.

Она молчала, ожидая продолжения.

— Я назвал его Валом.

— Вал? Это наш Вал? — Она покачнулась и упала бы, если бы он не поддержал ее. — Почему ты утаил это от меня? Как такое возможно?

— Мать Вала была двоюродной сестрой отца Хомиджи. Я узнал о смерти этой женщины и рассказал твоему отцу. Война сделала сиротами многих детей. Если бы отец Вала не был греком, его бы приняли в семью матери. А так его передали на попечение кормилицы, которая задумала продать ребенка работорговцам, когда отлучит его от груди. Я купил его за пару жемчужных серег.

— Царский сын, — произнесла она, — был продан на рынке, как овца! — На ее глаза навернулись слезы. — Ты уверен, что это именно тот ребенок?

— Ты же его сама видела. Твой отец говорит, что он копия Птолемея.

— И ты вырастил его как своего собственного?

— У меня уже был сын. Мне не составило труда принять еще одного. Птолемей был твоим другом и братом Александра. Ради родственных уз я решил, что ты бы одобрила это.

— Да, — согласилась она. — Я бы одобрила это. Но почему ты никого не известил об этом в Александрии? Тебе никогда не приходило в голову сказать об этом его отцу?

Глаза Кайана сузились.

— Я его отец… единственный отец, которого он знает. Вначале я не хотел тебе об этом рассказывать. Я боялся, что ты выдашь его Птолемею.

— А потом почему не сказал?

— Я ждал подходящего момента.

— Вал не знает об этом?

— Нет, и никогда не узнает, если только мне удастся скрыть это от него. Он принц Двух Царств. Разве этого недостаточно?

— Кто-то мог бы сказать, что этого более чем достаточно, — ответила она.

— Ты сможешь заменить ему мать?

— Я люблю как Вала, так и Юрия. Я сочту за честь быть для них матерью.

— Хорошо, с этим решили. — Он поцеловал ее в макушку. — Я думал, ты рассердишься на меня за то, что я не сказал тебе раньше.

— Нет, ты решил правильно, — ответила она. — Я сначала полюбила его. Птолемей не заслуживает такого сына.

Они сошли вниз, и Роксана ушла к себе, чтобы искупаться и переодеться к завтраку. Она отослала служанку, которая пришла, чтобы помочь ей, и сама заплела волосы в густую косу. Когда они приехали в Газу, она выкрасила волосы в черный цвет. Если бы Птолемей увидел ее, то сразу узнал бы, но она не хотела помогать ему в этом. Сейчас на поверхности полированного бронзового диска отражалось лицо замужней женщины. Так много произошло с тех пор, как она покинула Александрию! Она задумалась.

Она попыталась вспомнить Вала таким, каким видела его в последний раз. Был ли он похож на Птолемея? Если да, то почему она этого не замечала? Солдаты чуть не убили их. Что бы Птолемей стал делать, если бы узнал, что своими преследованиями ставит под угрозу жизнь собственного сына?

И, знай он правду, что он, царь, у которого не было наследника, стал бы делать, чтобы вернуть Вала?

Кайан приказал слугам подать завтрак в сад. Когда Роксана и Кайан остались наедине, он взял ее за руки, прижал к себе и поцеловал. Она в ответ крепко обняла его. Она посмотрела на свое обручальное кольцо и спросила: