Мой неповторимый геном - [75]

Но все ли способны использовать такого рода подпорки как рычаг, помогающий изменить что-то в себе? Мы уже не раз говорили, что личность в статистическом плане очень устойчива. Однако вспомним слова Хенрика Хансена: если очень сильно захотеть, можно многое в себе изменить. Если это так, значит, статистика означает одно из двух: либо большинство людей не считают нужным что-либо предпринимать, говоря: «Я хорош такой, какой я есть», либо они недостаточно настойчивы.

Шансов измениться тем больше, чем больше мы знаем о личностных предпосылках. И значительная часть этих предпосылок лежит в области генетики. Если я знаю о наличии у меня генов, «подстегивающих» реакцию на стресс, я могу распорядиться этой информацией двояко: избегать стрессовых ситуаций или научиться правильно реагировать на них.

Здесь стоит упомянуть о недавнем исследовании, проведенном Диной Шарт из Боннского университета, которая полагает, что «генетически обусловленные нервные процессы можно подавить усилием воли»[93]. Зная, что укороченная версия SERT-гена отвечает за повышенную реактивность миндалевидного ядра, она отобрала группу женщин с установленным SERT-генотипом и провела сканирование их мозга с помощью метода МРТ. Во время сканирования она показывала испытуемым разные изображения — нейтрального характера или вызывающие ужас. В полном соответствии с тем, что наблюдал Дэниел Вайнбергер, мозг носителей укороченной версии SERT-гена реагировал на страшные картинки сильнее, чем мозг «обычных» женщин. Но так было только на первом сеансе сканирования. Перед вторым сеансом участниц эксперимента попросили не просто смотреть на изображения, но как бы отторгать их, — уловка, на которой их натренировали заранее. К ней могли прибегать как гиперчувствительные, так и обычные женщины, и в результате их реакция оказалась одинаковой. Подгруппы стали неразличимы.

Итак, всем обладателям не слишком благоприятных генов следует помнить, что гены — это еще не все. Да, наследственность в значительной мере определяет, в каких условиях функционирует ваш головной мозг, однако протекающие в нем химические процессы в силу его необычайной пластичности во многом зависят от нашей воли. Таким образом, при желании можно создать некий умственный барьер на пути отрицательных стимулов и защитить свою гиперчувствительную психику.

Глава 7. Это — эпигенетика!

ДНК — это просто магнитофонная лента с записью, и чтобы эту запись прослушать, необходим плейер.

Брайан Тернер

— Для чего это, как вы говорите?

Моя лечащая врач с удивлением воззрилась на два толстенных пластиковых цилиндра, снабженных иглами, которые я принесла с собой вместе с инструкцией. Их нужно было заполнить кровью, перевернуть туда-сюда десяток раз и тут же отправить для анализа в исследовательскую лабораторию фармацевтической компании Lundbeck в пригороде Копенгагена.

— Они диагностируют психические заболевания по анализу крови? — спросила врач, привычно вводя одну из иголок в мою вену.

Да, но методика пока только разрабатывается. Идея состоит в том, чтобы уйти от принятой в психиатрии постановки диагноза исходя из субъективного описания в большей или меньшей степени эфемерных симптомов. Обычно пациенту задают ряд вопросов — как он спит, с каким настроением просыпается, как у него обстоят дела с эмоциями, проверяют психомоторные функции и т. п. — и ставят диагноз: депрессия, или социофобия, или пограничное состояние.

Вместо этого исследователи из Lundbeck пытаются найти биомаркеры — биологические молекулы, по содержанию которых в крови можно составить объективную картину состояния психики пациента, точно так же, как терапевты судят о наличии или отсутствии диабета по уровню глюкозы. Биомаркеры — это настоящая чаша Грааля, поэтому, узнав о намерении сотрудников Lundbeck попробовать диагностировать психические заболевания исходя из оценки активности специфических генов, я поспешила еще раз стать участницей пилотного эксперимента.

— Но ведь сейчас у вас нет никакой депрессии! — воскликнула врач, глядя на меня так, будто хотела спросить: «Вы что-то скрываете, лучше скажите сразу».

Нет, я действительно чувствую себя прекрасно. Никаких симптомов — утренних пробуждений с чувством отвращения к жизни; ощущения тяжести от любой работы; мыслей, что я — полная неудачница в этой жизни. И все же, чтобы сохранить мой нынешний тонус, я попросила врача обновить рецепт на свои 150 миллиграмм антидепрессанта.

Тест на биомаркеры не похож на генетические тесты, которые я проходила раньше. В отличие от Гитты Моос Кнудсен и других «мозговедов», биологов из Lundbeck интересует не нуклеотидная последовательность конкретных генов, а то, как организм управляет их работой. Чтобы лучше узнать это, они выделяют из крови лейкоциты, определяют число содержащихся в них молекул РНК, транскрибированных с нескольких вполне определенных генов, и оценивают, сколько белка ни них синтезируется.

Это уже не традиционная генетика; это эпигенетика.

Приставка «эпи-» означает, что мы имеем дело с чем-то, выходящим за рамки классической генетики. Впервые этот термин употребил в 1942 году английский биолог Конрад Уоддингтон, когда попытался описать, как жизненный опыт и обстоятельства могут повлиять на функционирование единиц наследственности. В то время, когда еще не был открыт генетический код, все сводилось к идеям и гипотезам. Сегодня эпигенетика опирается на результаты исследования