Мой неповторимый геном - [70]

— Хуже всего, когда они требуют дюжину копий заявки, — посетовала она опять-таки без тени раздражения.

Совершенно случайно я узнала, что Кнудсен ездит на работу и обратно на велосипеде, даже когда на улице так холодно, что промерзает смазка. И когда Гитта спросила, не хочу ли я добавить в кофе теплого молока, я почувствовала себя недостойным представителем человеческой расы.

Будучи директором по научной работе Центра по интегральной молекулярной визуализации головного мозга, Моос Кнудсен обладала исчерпывающей информацией о моей персоне: сканограмма головного мозга, целая шеренга тестов на когнитивные способности и социальную адаптацию, результаты двадцатичетырехчасовых измерений уровня кортизола, опросники, касавшиеся всего на свете — от того, как я сплю, до личной жизни. О своих когнитивных способностях я уже кое-что знала: память, восприятие и интерпретация информации, и еще многое другое в том же духе — никаких поводов для беспокойства. Как это ни удивительно, социальная адаптация у меня на высшем уровне. Но сегодня утром я получила результаты анализа моего генома — и это немного нервировало.

Чтобы подбодрить себя, я мысленно произнесла одно из высказываний известного английского психолога Уэнди Джонсон: «Генетическая подоплека личностных признаков — одна из величайших тайн, которую предстоит раскрыть бихевиористике»[82].

Моос Кнудсен с удовлетворением кивнула головой.

— Нас интересуют поведенческие и личностные особенности, потому что они — факторы риска различных психических заболеваний, — начала она. — Прежде всего мы рассматриваем те грани личности, которые указывают на предрасположенность к этим заболеваниям. Наиболее четко прослеживается связь между высшей степенью невротизма и предпосылками депрессии и патологических состояний, сопровождающихся тревогой. Нам известно также, что у неуступчивых чаще возникают сердечно-сосудистые заболевания. — Немного помолчав, моя визави добавила: — И еще они меньше живут.

Я упомянула о своем личностном тесте с крайней неуступчивостью — и во рту у меня пересохло.

— Да, понимаю, — отозвалась Моос Кнудсен и продолжила невозмутимо. — Говоря в двух словах, личностями нас делает совместное влияние генетических и средовых факторов. И наша задача — выявить промежуточные «станции» на пути от генов и среды к поведению и личностным качествам.

Одной из таких «станций» является головной мозг. Изучением его внутренних коммуникационных систем — нейромедиаторов, мгновенно связывающих между собой нервные клетки; рецепторов, улавливающих и передающих сигналы; гормонов, циркулирующих по всему головному мозгу, — и занимается Моос Кнудсен с сотрудниками. Особенно ее интересует то, как влияет на деятельность головного мозга серотонин.

— Поистине вездесущий нейромедиатор, — говорит она.

Эта небольшая молекула не только участвует в регуляции процессов, связанных с засыпанием и аппетитом, но и имеет отношение к таким сложным вещам, как чувство юмора, сексуальность, реакция на утрату — тому, что «раскрашивает» нашу индивидуальность. Гены, которые Моос Кнудсен у меня протестировала, входят в обширную серо-тониновую систему: одни кодируют транспортные белки, другие — рецепторы, передающие — каждый по-своему — сигналы через этот нейромедиатор.

Возьмем, например, рецептор с простеньким названием 5-HT_1A. Это крупный, замысловато свернутый белок, прочно сидящий на поверхности клеток почти всех структур головного мозга и принимающий самое активное участие в осуществлении широкого спектра когнитивных функций. А кроме того, это самый распространенный из всех рецептор серотонина. Он, среди прочего, играет важную роль в формировании долговременной памяти и концентрации внимания. По данным генетических исследований, ген 5-HT_1A представлен множеством вариантов, оказывающих едва заметное, но значимое влияние на функционирование рецептора.

— Наиболее полно изучен вариант rs6295, — сообщила Моос Кнудсен, роясь в бумагах. — У него в одной из позиций находится либо С, либо G, и от этого зависит, как рецептор реагирует на серотонин. G-вариант при связывании с серотонином посылает более слабый сигнал, чем вариант С. Высказываются предположения, что именно этот вариант причастен к развитию различных психических заболеваний, но пока четкого подтверждения этому не получено.

Наконец Моос Кнудсен нашла то, что искала.

— Вот он! Ваш тест. Могу вас обрадовать: в обоих аллелях у вашего rs6295-гена находится С.

Веселенькая новость. Мне как-то раз попалась статья, в которой говорилось, что, предположительно, люди с двумя С-аллелями мыслят более гибко, чем те, у кого есть хоть один G-аллель. Но кроме того, влияние этого генного варианта зависит от того, в какой культурной среде вырос его обладатель. Автор этого оригинального исследования — психолог из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре кореянка по происхождению Хечжун Ким.

Ее работа посвящена исследованию когнитивной гибкости в контексте вариабельности гена рецептора 5-HT_1A. Физиологам известно, что этот рецептор играет ключевую роль в адаптации мыслительного процесса к различным обстоятельствам. Ким полагает, что все дело здесь в тех же