Мой неизвестный Чапаев - [86]

Раздались возмущенные крики. Командиры заговорили наперебой. Фрунзе сказал: «До свидания, товарищи!» Он, не оглядываясь, пошел к выходу И все, как один, встали провожать его. Это было признанием его как командарма.

Поздно вечером на квартиру Фрунзе явился Плясунков.

— Что скажете? — спросил Михаил Васильевич. Он встретил Плясункова стоя.

— От лица собрания я прошу вас извинить за наш поступок...

Проводя комплектование частей, пересматривая командно-политический состав, Фрунзе получил сообщение о прибытии в штаб армии Чапаева. И однажды Фрунзе доложили:

— Приехал из Москвы Чапаев, просит его принять.

По комнатам штаба быстро разнеслось:

— Чапаев приехал!

Даже машинистки бросили работу и с любопытством стали выглядывать в коридор.

О Чапаеве ходило множество анекдотов и слухов. Судя по этим рассказам, можно было представить: сейчас ввалится шумный, болтливый, лохматый партизан с хриплым басом, в гимнастерке, расхристанной до пупа, и сядет на стол, на пол или еще что-нибудь в этом роде.

И вот появился стройный красивый человек, свежевыбритый, с тщательным пробором в приглаженных волосах, в хорошо пригнанной, почти щеголеватой одежде; самый подтянутый, самый нарядный из всех, кто был в тот момент в штабе. С безупречной выправкой, став во весь фронт перед Фрунзе, негромким голосом он отрапортовал:

— Чапаев! Явился в ваше распоряжение.

— Садитесь, — сказал Фрунзе.

Скромно, не отрывая глаз от Фрунзе, Чапаев сел. Дверь в кабинет захлопнулась и не открывалась очень-очень долго.

В беседе Василий Иванович рассказал об учебе в военной академии, о причинах ухода из неё, как и о мотивах поступления. И, разумеется, о проведённых им боях в составе IV армии. Михаил Васильевич поделился с Чапаевым результатами своей поездки и впечатлениями от войск. Василий Иванович со знанием дела охарактеризовал командующему части и их командиров. Фрунзе разглядел в нем незаурядного командира. В заключение беседы он объявил о предстоящем наступлении и о назначении В.И. Чапаева командиром Александрово-Гайской бригады и группы.

В тот же день было оформлено назначение, вызвавшее немалое опасение в штабе.

В двухстах пятидесяти километрах от штаба, при плохих средствах связи на самом ответственном участке фронта руководителю группы предстояло действовать почти самостоятельно. Он должен был стать правой рукой командующего армии.

И вот на этот пост Фрунзе назначил человека, которого видел впервые в жизни!

Чапаев не меньше других понимал ответственность назначения. Ни часа не медля, можно сказать, прямо выйдя из кабинета Фрунзе, он отправился в Александров-Гай. Первым, кого он встретил там, был Фурманов. Назначая Чапаева командиром группы, в том же приказе Фрунзе ответил: «Комиссаром группы назначается Дм. Фурманов». Вот как описывает встречу жена Фурманова Анна Стешенко.

...Приехали в Уральск. По дороге от Самары до Уральска слушали легенды о Чапаеве, о его храбрости, что Чапаев не знает отступлений, что он, как орел, носится и побеждает. Хотелось не только слышать, хотелось увидеть Чапаева.

В Уральске вечером получили приказ от Фрунзе о том, что Волков и Шарапов остаются в Уральске, а Фурманов назначается комиссаром Александрово-Гайской группы, командовать которой будет Чапаев. Радости нашей не было конца. Ехать к Чапаеву, к этому легендарному герою, работать с ним — это ли не радость, только скорей туда, к нему.

Две ночи провели в Уральске. На другое утро, распрощавшись с товарищами, мы уехали в Александрово-Гайскую бригаду. Был февраль месяц 1919 года. День и ночь шла стрельба. Начальник политотдела бригады производил впечатление неплохого коммуниста и товарища, но справиться с этими полупартизанскими частями, как он говорил, не представлялось возможности. А части были из полков Стеньки Разина, пугачёвцев и домашкинцев. Этими полками когда-то командовал Чапаев. Отсюда он уехал в академию учиться. На другой день после нашего приезда получаем телефонограмму от Фрунзе о том, что из Александрово-Гайской бригады создаётся 25-я дивизия и командиром её назначается Чапаев.

Дней через пять-шесть на рассвете — стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, настежь открывается дверь и вваливается целая ватага крепких, рослых, краснощеких людей. Среди них человек невысокого роста. Вошёл, сбросил бурку, остался во френче защитного цвета, в оленьих сапогах.

— Здравствуйте. Я — Чапаев.

Я осталась лежать в кровати, а Фурманов вскочил, кое-как натянул на себя одежду. Я же из-под одеяла наблюдала за Чапаевым. Быстрые движения, походка немного лисья, быстрый взгляд. Он подозрительно посмотрел на меня, словно взглядом говорил: «А что это за баба?»

— Жена? — спросил Чапаев.

— Да, — ответил Фурманов.

Я ещё глубже юркнула под одеяло.

— Зачем?

— Она политпросветом будет заведовать.

— А, культуру, значит, садить будет...

На этом разговор закончился.

Несмотря на принятые меры, М.В. Фрунзе к началу марта армию достаточно готовой не считал. Но обстановка, складывающаяся на Восточном фронте, требовала активизации действий. Приказом командарма №012 от второго марта ставилась задача на наступление, на разгром противника и на овладение Лбищенском.