Мой неизвестный Чапаев - [110]

Через пару дней в город прибыл штаб дивизии. У раскрытых дверей, где расположился начдив Чапаев, полно народу. Табачным дымом окутаны ординарцы и обозники. Всяк по своему делу явился — кто с пакетом, кто с какой просьбой. Терпеливо ждут, когда Петр Исаев пропустит к Василию Ивановичу. Но Чапаев выходит сам. Бодрый, подтянутый и энергичный. Пакеты? Принять, передать срочно в оперативный отдел штаба... Увидел забинтованных обозников — и погрустнел: «Что с вами?»

От самого Кинеля дивизию сопровождали крестьяне, помогая ей на своих подводах побыстрее подбрасывать боеприпасы и фураж к сражающимся батальонам и батареям. Иные и в пекло попадали, и с шальными пулями и снарядными осколками встречались. Не отпустит ли Чапаев домой? Может, башкирами заменит, которым теперь сам Бог велит помочь красным освободителям?..

Василий Иванович улыбается. Расспрашивает: где ранило, чем кормят? Сочувствует: да, далеко от родных мест пришлось забраться... Но отпустить по домам можно только раненых. Приказывает выдать каждому справку, что службу в обозе выполнил достойно, спасибо и за это. А скоро и остальные вернутся к семьям, пусть не беспокоятся, дольше нужного их не задержат.

Ушли обозники — Чапаев старика-башкирца к себе подзывает. Тот, по голосу судя, на что-то жалуется, бумажку протягивает. Василий Иванович читает: «Взял сена и барана в счет Чингизхана». Внизу загогулина подписи и печать закопченного пятака. Сузились глаза Чапаева, помрачнел он. Говорит старику:

— Ладно, разберемся. Подождите немного. — И к Петру Исаеву: — Найди-ка мне Потапова.

Как только тот подошел, спросил его:

— Это, поди, твои озоруют? — и сердито сунул Потапову листок в руки. — Отыщи виновного и накажи. И потребуй строго-настрого, чтобы больше никто не безобразничал.

Потапов занервничал и начал было заступаться за своих хлопцев:

— Ты, Василь Иваныч, не больно-то этих привечай. Тоже хороши гуси! Сена у них не возьми, а сами раненым животы вспарывают...

Стоящий рядом старик, поняв о чем идет речь, заговорил торопливо:

— Бидна люди ни ризил, бай ризал...

Чапаев задумался. Стоял и размышлял — как быть. Потом кивнул Исаеву:

— Проводи отца в канцелярию и скажи там, пусть казначей немедля оплатит за взятое!

И когда они удалились, напустился на Потапова:

— Ты понимаешь, что говоришь? Зачем в одну кучу валишь всех? Известное дело, только кулаки со злобы наших раненых добивают. Бедным-то крестьянам какой резон?

— Понять-то я понимаю, Василь Иваныч, — мнется комбриг. — Да поди разберись, кто у них «бидна», а кто «бай»...

Чапаев удивился:

— Вот так раз! А для чего же голова у тебя на плечах? Ей в таких вещах разбираться положено!

...Прискакал гонец из Разинского полка. Докладывает:

— Командира роты Репьева подобрали в поле... Сюда везут... Ему вырезали... Вот бумага при нем была...

Свело скулы у Чапаева. Руки клещами вцепились в листок: «Всех вас ждет такая участь. Да не будет продолжения мерзкому вашему отродью...»

Вскоре на двуколке привезли Репьева. Он метался и бредил. Срочно отправили его на перевязочный пункт. Медики пытались спасти или хотя бы облегчить муки... Ничего не вышло. Так он и умер, не приходя в сознание.

«Подождите, сволочи, придет и на вас управа! — думал Чапаев. — За все рассчитаемся...»

Значение железнодорожного узла Чишмы, важнейшего пункта в непосредственной близости от Уфы, ясно понимали обе противоборствующие стороны. Неприятель всячески хотел удержать станцию, не жалея для этого ни сил, ни средств. Советское командование стремилось взять Чишмы быстрее и надежнее.

Исход схватки решался не только лобовым ударом чапаевских полков Разинского и Домашкинского в вилке сходящихся тут железных дорог, но и действиями 74-й бригады севернее станции и прорывом пугачевского полка на восток. Только с занятием окружающего района можно было создать препятствие для подброски подкреплений тем колчаковским частям, которые обороняли непосредственно Чишмы. И, следовательно, разбить их смелым штурмом.

Такую цель и преследовал Чапаев, отдавая приказ 26 мая 1919 с четко определенными задачами для каждой части.

Сам же Василий Иванович в те дни находился с Интернациональным полком. Кстати, когда его спрашивали красноармейцы, почему он редко ходит с «интернационалистами», Чапаев отвечал: «Языков не знаю...»

Но на этот раз многоязычье не смущало Василия Ивановича. Он «открыл», что в бою взаимопонимание достигается не словами, а особым чувством войского товарищества, неким единством цели, и теперь хотел проверить себя и полк. Да заодно посмотреть, как управляет подразделениями новый, всего две недели назад назначенный, командир Сергей Мальцев.

Прибытия начдива в полку словно ждали. В полевом штабе он застал Мальцева с военкомом Роотом и помощника комполка Сергея Отраднова, батальонных командиров Ивана Козлова, Людвига Немета, Андрея Косенко. Кое-кого из них Чапаев хорошо знал. Парень из села Любитцкое Сергей Отраднов, бывший фельдфебель старой армии, к примеру, уже больше года назад командовал ротой в его отряде. Давно уж воевали вместе с ним и Сергей Емельянович Мальцев, в прошлом тоже фельдфебель, и Андрей Васильевич Косенко, бывший царский солдат.