Мой муж Норбеков, или как родилась Лора - [9]

Года два назад журналисты описывали это так: "Свет потух, заиграла ритмичная музыка, из темноты зала донеслось:

— Вы — самая желанная женщина, Вы — самый сильный мужчина, идет волна приятных ощущений…

В ответ заскрипели кресла. Зал задышал, застонал, и кто-то очень сильно кого-то захотел, о чем радостно объявил во всеуслышанье".

Для меня же Мирза возник 7 марта 1992 года, когда я случайно наткнулась на заметку в "Комсомольской правде" "Айболит говорит по-узбекски". Мелькнула мысль: "Где-то я уже встречала это имя — Норбеков. Опять о нем пишут". Явное предчувствие встречи с чем-то особенным, значимым для моей жизни, появилось во мне. Что-то как бы сказало внутри меня: "Внимание! Это важно для тебя, не пропусти!" Я порылась на балконе среди вороха старых газет и нашла прошлогоднюю «Комсомолку» с другой статьей о нем — "Чернокнижник Мирза".

Теперь уже, прочитав обе заметки внимательно, я заинтересовалась именно описанием гинекологического массажа.

Во-первых, это совпало с моей специальностью — сексопатология, и мое первое изобретение, сопутствующим эффектом которого было увеличение бюста, вписывалось сюда. Во-вторых, мне стало интересно, что так просто, без лекарств, вылечивается то, что официальная медицина не лечит. Ведь я не понаслышке знала, как уязвимо здоровье женщины. А много лет назад я сама столкнулась с гинекологической проблемой: у меня обнаружили кисту яичника. Ничего другого, кроме операции, врачи мне тогда предложить не смогли. Я до сих пор содрогаюсь, вспоминая свое состояние.

МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ

Теперь мне кажется, что тогда, в 70-е годы, я была совсем другой. Может быть, именно поэтому моя жизнь казалась мне такой напряженной и безрадостной. Особенно прибавилось проблем и забот после рождения сына. Именно тогда я, единственная и по-своему горячо любимая дочь своих родителей, "домашняя девочка из обеспеченной семьи" столкнулась один на один с жесткой реальностью взрослой жизни и оказалась к ней совсем не готова.

Я никого не виню. Спустя столько лет именно сейчас понимаю, что просто не смогла до конца отстоять свою семью и свою первую любовь. Не осознавала, что происходит на самом деле, ведь я искренне любила всех своих близких и родных и не могла понять, чем я провинилась, почему вдруг их отношение ко мне так резко изменилось.

Но все по порядку.

Первая чистая любовь. Стае ухаживал за мной с первого дня первого курса института. Член партии, староста курса, старше меня на три года. Для меня, вчерашней школьницы, он казался взрослым, серьезным человеком. Его любовь и внимание вызвали во мне ответные чувства. Встреча с ним стала воплощением моих смутных романтических желаний. Но мои родители, буквально с первых дней знакомства со Стасом спокойно относившиеся к нашему роману, позже стали испытывать неприязнь к нему, которая впоследствии — после третьего курса — вылилась в откровенное неодобрение нашего брака, что в конечном итоге и спровоцировало наш разрыв. Они прямо так и заявляли: "Вы — не ровня. Он тебе не пара. Поверь нашему опыту. Ты найдешь себе лучше".

Мой муж был из семьи военнослужащего. Детство его прошло в бесконечной смене военных городков и гарнизонов. Поездить пришлось от Австрии до Биробиджана, где, кстати, он и родился. И в этой семье не считалось зазорным после напряженного дня пропустить рюмочку-другую для расслабления. В моей же семье интеллигентов-ученых-врачей это осуждалось. Поэтому дочь, попавшую в лапы к "этому пьянице", старались всячески образумить. Брак расстроить, маленького сына от влияния выпивающего и «деградирующего» папаши оградить. Выливалось это в постоянное вмешательство в нашу совместную со Стасом жизнь. Особенно давила мама, человек властный и жесткий. Ей не нравились ни сам Стае, ни мой брак. Доходило до того, что она могла войти среди ночи к нам в комнату без стука и начать отчитывать за то, что ребенок лежит не так, а мы спокойно спим, и так далее.

Мы вынуждены были жить в одной квартире с моими родителями и бабушкой — так захотела моя мама. Что с нас взять — студенческий брак, оба зависимы от родителей материально. Но постоянные конфликты и самоограничения помогали взрослеть очень быстро. Хотя от всего этого я становилась дерганой и нервной.

Слушая советы мамы, я разрывалась от внутренних противоречий. Нехватка жизненного опыта и авторитет родителей приводили к тому, что я начинала сомневаться в своих чувствах к мужу, думать о разрыве. Когда влияние мамы несколько ослабевало, я опять всем сердцем чувствовала любовь и благодарность к Станиславу и в эти моменты могла уйти с ним, куда бы он меня ни позвал. Конфликт этот привел к формированию во мне стойкого чувства вины и перед родителями, и перед супругом, к разрыву отношений с ним и в результате — к моей женской болезни и операции.

Я отчетливо видела, что живу не своей, а навязанной мне жизнью. Что говорю не те слова. Совершаю не те поступки. Внутренний конфликт с собой и миром, нереализованные желания изматывали и ослабляли меня. Сомнения, беспомощность, отчаяние постоянно преследовали меня. Эта раздвоенность и неудовлетворенность постепенно привели — к тому, что я почувствовала: душа моя болит и плачет. И эта боль постоянно убивает не только ее, но и мою плоть.