Мой муж Джон - [27]

Лицо Джона мгновенно побелело. «Да что с тобой, черт подери, творится? Совсем уже охренела?!» — закричал он. Я застыла на месте, как громом пораженная. Реакция Мими не укладывалась у меня в голове.

Крепко схватив меня за руку, Джон ринулся мимо тетки к задней двери. «Пошли куда — нибудь подальше из дома этой сумасшедшей бабы», — процедил он сквозь стиснутые зубы. Мы побежали на автобусную остановку, где Джон обнял меня и извинился за ее поведение: «Кроме этих грёбаных денег и кошек се больше ничего не волнует».

Я собиралась домой, поэтому мы отправились автобусом до железнодорожной станции. Всю дорогу мы молчали. Мими и раньше иногда вела себя агрессивно по отношению к Джону. Однако в тот день она впервые позволила себе это в присутствии другого человека. Помимо гнева Джона сжигал стыд.

Мы потом довольно долго не навещали Мими вдвоем. Что же касается того пальто, то я никогда больше не осмеливалась надеть его, идя к ней в гости.

Поведение Мими, вероятно, объяснялось злостью по поводу того, что Джон потратил эти деньги на меня, а не отдал ей, а также ревностью — поскольку она не могла не видеть, с какой любовью Джон относится ко мне. Мими хотела и ждала от Джона только одного — безоговорочной преданности. Тот, кто вольно или невольно препятствовал этому, становился для нее вне закона. Мими постоянно давила на Джона. Он часто жаловался, что она ни на минуту не оставляет его в покое и придирается к каждой мелочи. Она приходилась ему самой близкой родственницей после матери. Джон всегда старался угодить Мими, однако та все время отыскивала в его поступках что — нибудь, что ее не устраивало. Годы спустя, сделавшись знаменитым и очень богатым, Джон все еще стремился завоевать ее расположение и одобрение, но Мими по — прежнему находила повод лишний раз сделать ему нелицеприятное замечание.

Большая часть публикаций, из которых можно составить представление о Мими, — это интервью с ней самой. Пережив Джона на одиннадцать лет, она всегда поддерживала перед прессой имидж строгой, но любящей тетушки, которая обеспечивала племяннику надежный тыл, помогая добиться успеха. Я же знала совсем другую Мими: она постоянно пыталась подорвать его веру в себя, и это больно ранило и озлобляло его.

Вне сомнения, желание порадовать Мими в известной степени стимулировало Джона на его пути к успеху. Но мне, близкой подруге Джона, нелегко было простить ее недовольство и брюзжание в ситуациях, когда несколько добрых и ободряющих слов могли оказаться куда более полезными для него. Может быть, поэтому моя безоговорочная любовь и поддержка так много значили для Джона.

После Гамбурга Джон не виделся с остальными битлами примерно пару недель, но, когда они встретились, то решили вновь начать играть вместе. Бедняга Джордж так стыдился своего вынужденного отъезда домой в Англию, что какое — то время даже не знал, что остальные тоже вернулись. Он нашел себе другую работу, как, впрочем, и Пол, который по настоянию отца сначала подрабатывал на почте, а потом устроился в курьерскую службу.

Все время, пока ребята были в отъезде, Алан Уильямс работал не покладая рук. Он уже отправил в Гамбург столько ансамблей, что решил создать в Ливерпуле клуб, где эти новые таланты могли бы показать себя во всей красе. Он назвал клуб Тор Теп, по аналогии с гамбургским, но, к сожалению, через полтора месяца после открытия там случился пожар, и все сгорело. Джон и остальные ребята так в этом клубе и не побывали.

Свой первый концерт после приезда они дали несколько недель спустя в клубе Casbah. Мать Пита, Мона Бест, с удовольствием предоставила им возможность выступить снова. Нил Эспинолл, который тогда жил с Моной, развесил по всему залу плакаты с надписью: «Легендарные «Битлз» возвращаются». Радости их верных фанатов не было предела.

В тот вечер меня поразило, насколько «Битлз» изменились с тех пор, как я видела их в последний раз. Их было просто не узнать: многочасовые выступления в Германии явно пошли им на пользу. Из хорошей группы они стали просто фантастической. Фанаты в зале кричали от восторга, слушая и наблюдая, как они исполняют свой неповторимый, жесткий и громкий рок — н-ролл. Ребята излучали какой — то магнетизм, их нельзя было просто слушать, все время хотелось танцевать. Тогда бешеной популярностью пользовалась группа Клиффа Ричарда Shadows, их инструментальная композиция Apache занимала ведущие места в хит — парадах. Помню, на сцене все им подражали: аккуратные прически, костюмы с иголочки и до блеска начищенные туфли. «Битлз» с их кожаными куртками, высокими ботинками, привезенными из Гамбурга, и четким пульсирующим ритмом резко выделялись на общем фоне.

Вскоре их пригласили выступить в актовом зале городской ратуши Лизерлэнда, неподалеку от Ливерпуля. На тот момент это была самая большая аудитория, перед которой ребятам когда — либо приходилось выступать, и прием им был оказан самый горячий. На сцене «Битлз» вели себя примерно так же, как в Гамбурге, — прыгали, скакали и растягивали до бесконечности свои песни. В итоге к концу вечера им предложили подписать контракт еще на один концерт. К их собственному удивлению, в Ливерпуле дела у ребят всерьез пошли в гору. Из рядового ансамбля они превратились в шоу — группу со своим индивидуальным стилем и звучанием. Некий местный репортер тогда написал, что «Битлз» «взорвали увядающую рок — сцену». Очень меткое выражение: своей неуемной энергией, юмором и буйной, страстной музыкой они производили столь ошеломляющий эффект, что ливерпульские подростки захлебывались от восторга, требуя еще и еще.