Мой-мой - [12]

Есть синий и синий. Есть белый и белый. Эскимосы Гренландии различают более ста оттенков белого, которые выделяют в отдельные цвета, и для обозначения каждого из них у них имеется свое особое слово.

"Жалкая подделка! Убожество вкуса! Уродство!" – хочется крикнуть мне Мише в лицо, но я сдерживаю себя. Лучше я перекрашу все это потихоньку сам, ведь Миша искренне старался и хотел сделать все только как лучше. Не нужно его упрекать и ранить. Он ведь и так весь изранен и упрекан жизнью, родителями и самим собой настолько, что дальше некуда. И у меня вдруг возникает сильнейшее желание сказать ему что-нибудь хорошее и ободряющее.

– Да уж, прекрасно! Супер! – говорю я. – Знаете, а я ведь такой голодный. Двое суток в пути. Давайте пойдем, пообедаем в "Колобок", я приглашаю!

На двери я оставляю записочку для Гадаски на тот случай, если он появится и будет меня разыскивать, и мы уходим.

Глава 4. В "КОЛОБКЕ". ПРИВИДЕНИЕ. ЯВЛЕНИЕ ГАДАСКИ.

Мы шлепаем по безбрежным лужам. Но я переобут уже в сухие непромокаемые немецкие ботинки свиной кожи и мне ничего не страшно. Дождь перестал, словно и не начинался. Запах весенней оттепели и влаги неподвижно висит в воздухе.

– Миша, а как привидение? Оно приходило опять?

– Да, и мне наконец-то удалось установить с ним контакт. Вернее – я его видел, а не только чувствовал, как обычно.

– Расскажи!

– Сейчас, до "Колобка" дойдем – там расскажу! – и с этими словами он виртуозно перепрыгивает через широкую лужу.

Привидение появилось в квартире недавно, после того, как были снесены стены. Очевидно, его как-то потревожили или вспугнули. Первым его появление заметил Миша. Затем я, когда приезжал перед Новым годом и ночевал в квартире один.

Проявляло оно себя всегда одним и тем же образом. Примерно в четыре часа ночи человек просыпался от ледяного могильного холода и страха. Согреться было невозможно. Можно было только переждать минут двадцать-тридцать, двигаясь по квартире с включенным светом. Когда со мной это произошло впервые, я рассказал о своих ощущениях Мише, еще не зная, что это привидение.

– Это – привидение, – сказал тогда Миша и рассказал мне о своих впечатлениях. С ним все было примерно так же, как и со мной. Явления приведения происходили нерегулярно, но порою случались даже по две-три ночи подряд.

В "Колобке" я беру себе пива и морковных котлет. От морковных котлет я лучше вижу, они благотворно влияют на зрение. Морковные котлеты я люблю есть со сметаной и с пивом. Будилов и Миша скромно пьют чай, наотрез отказавшись от пищи. Сколько же они могут пить чай? Чай мы пили перед выходом в "Колобок". Так зачем же пить его еще в "Колобке", где можно было бы выпить кофе или сок, или бульон?

– Это была старушка, – таинственным полушепотом произносит Миша.

– Какая еще старушка? – недоумеваю я.

– Несколько дней назад я довольно много выпил, и когда под утро стало холодно и страшно, у меня, не смотря ни на что, не было никаких сил чтобы встать и включить свет, как я это делал раньше. Я просто лежал с открытыми глазами и смотрел прямо перед собой. В квартире было светло от снега, лежавшего на улице и на крышах домов и отражавшего свет фонарей и витрин. Вдруг я услышал шаги. Кто-то медленно приближался ко мне. Я начал присматриваться внимательней. Шаги приблизились и затихли. И тут я различил человеческую фигуру, больше походившую на тень. Надо мной стояла старуха и смотрела на меня в упор. Но не угрожающе, а скорей с некоторым неподдельным любопытством. Так мы какое-то время разглядывали друг друга, а затем я услышал, как шаги удаляются, и она исчезла.

– Знаешь, в этой квартире раньше в действительности жила старушка. Но потом она умерла, а ее дочка продала квартиру и уехала в Израиль. Может, это она самая и есть?

– Я думаю, что привидение спокойно себе обитало во встроенном шкафу и никого никогда не тревожило. Когда я снес шкаф вместе со стеной, ему негде стало жить, и оно забеспокоилось. С ним нужно что-то делать.

– Но что? Я уже боюсь. Ты нагнал на меня страху, и мне сразу вспомнились все истории с привидениями, которые я когда-либо слышал, – я не вру, мне действительно становится как-то не по себе и муторно. – Может быть, ты пугаешь меня нарочно?

Я смотрю на Мишу в упор, чтобы понять, действительно ли он говорит правду, и замечаю в его глазах настоящий неподдельный ужас. Быстро перевожу взгляд на Будилова и констатирую ту же реакцию. Они оба в ужасе смотрят куда-то поверх моей головы. Что же такое страшное они могли там увидеть? Вот уж не предполагал, что в мире есть еще вещи, способные произвести подобное впечатление на этих двух отъявленных негодяев!

Если это опасность, тогда мне нужно оборачиваться медленно и осторожно. Или же лучше сразу падать на пол и закрывать голову руками? После недолгого колебания я склоняюсь в пользу медленного оборачивания.

За моей спиной стоит действительно ужасное существо – толстомордое, с английскими баками, коротко стрижеными волосами и небольшой плешью. Неужели это мой друг Гадаски? Медленно закрываю и вновь открываю глаза. Да, так и есть – он кардинально изменил внешность – сбрил свои роскошные чапаевские усы, обрезал свои роскошные кудри, выгодно скрывавшие прогрессирующую с годами лысину.