Мой мир: рассказы и письма художницы - [56]
А фильм наш «Баллада» хорошо продавался на Западе. За первую неделю его купили 10 стран. В том числе и Франция. Однако начальство сочло нас вредителями и диверсантами. Главный редактор «Экрана» перестал с нами тогда здороваться. Видимо, из-за Пастернака. А потом сам ездил с ним, с фильмом, по посольствам как комментатор. Такие вот перемены. Фильм долго лежал на полке. Его пустили первый раз, когда Стасик лежал мёртвый в своём доме в Переделкино (сейчас там музей Пастернака). Его верная собака лежала под кроватью. А когда в другой комнате, из телевизора, понеслась знакомая музыка, пёс вылез из-под кровати, сел перед телевизором и смотрел на своего хозяина, слушал его игру. А потом ушёл обратно под кровать. Я написала об этом рассказ.
Видимо я за 13 лет хорошо облучилась тогда в этом Останкино. Мне делается плохо, когда я смотрю телевизор. Да и глаза жалко. Пока что чётко вижу стволы деревьев в далёком лесу (в окошке). Но это всё ненадолго.
Есть у меня заветная мечта: походить по траве, по земле, съездить в лес. Это вполне возможно физически. Всего 3 ступеньки преодолеть! Но пока что не могу преодолеть какой-то страх. Уже 7,5 лет. А вдруг решусь?
Я и мои звери прощаемся с тобой.
Пиши. Целую.
Наташа
[Приписка на полях:]
Посылаю тебе фото Рыжика и его племянников.
12. 17 мая 2010
Дорогая Наташенька!
Послал тебе небольшую бандероль из Франции (с китайскими открытками), теперь вторично, и получил твоё письмо от 15—IV—2010 (все твои письма и фото я получил). Посылаю тебе ещё номера «A-Я». На одном – картина Фёдора Васильевича>101. Хочу сделать и издать альбом Семёнова-Амурского, не знаю, как и когда это удастся. У меня около сотни его работ, всяких – и шедевров, и проходных. Я уже сделал 4 его выставки. Последняя – в музее-квартире Рихтера у Никитских ворот.
Рыжик (крайний слева) и его «племянники». 2009.
Фото Ирмы Филипповой
Современная художественная жизнь разделилась на две неравные части. Одна – это душераздирающий авангард, где уже ничего традиционного, а наоборот, новейшие технологии вроде видео. Это всё фотографии, тексты, инсталляции, хэпининги и т. д. С другой стороны – океан традиционных московских живописцев, лишь сменивших советско-партийную атрибутику и тематику на церковную.
Обложка журнала «А-Я»(№ 3, 1981), воспроизводящая картину Ф. Семёнова-Амурского «Композиция» (1972)
С точки зрения первых, Семёнов-Амурский – в лучшем случае «левый МОСХ», т. е. что-то устаревшее и навязшее в зубах. Вторая, московская компания, готова принять его в свои ряды, но тут уж я не хочу (хотя сам-то Фёдор Васильевич очень к ним тяготел и боялся всякого диссидентства).
Что такое искусство, никто не знает. Тем более никто не знает, что такое хорошее искусство. А для меня искусство Семёнова-Амурского – хорошее искусство, достойное высокой художественной оценки. Национальное достижение – не меньшее, чем у итальянцев Моранди. Но как это доказать обществу?
Кто-то хочет купить его работы, но мне не хочется их распылять по коллекциям, тем более что сейчас они почти ничего не стоят. С продажи даже не наберёшь на издание альбома. Галерея «Ковчег» хочет помочь и может сделать выставку С.-Ам., но они говорят: «Мы уже делали, что это изменит?» А если я чего-то не добьюсь, то и некому будет чего-то делать. Из знавших С.-А. и остались единицы – кроме тебя и меня, старенький Григорий Громов>102. Умер Павел Ионов, умер Иван Смирнов, и уже давно.
«Мудрось» Фёдора Васильевича, которой он так гордился, на деле была глупостью и, ещё больше, трусостью. Теперь он расплачивается за это полной неизвестностью. Вот так вот резко я теперь сужу.
Вышла книжка о 70-х годах. Если захочешь, я тебе её пришлю. Там есть и мои «воспоминания»>103. Всего – около 30 авторов. По TV идут фильмы о неофициальных художниках тех лет.
Хорошего тебе здоровья, не болей, крепись.
Игорь Ш.
13. 10 июня 2010
Дорогая Наташенька!
Из-за чего мы спорим? У меня была знакомая (латышка, театральный режиссёр), она всячески экспериментировала и однажды ничего не ела 28 дней (говорит, что испытывала чувство лёгкости и свободы). Я не думаю, что ей надо подражать, ни в коем случае. Но я не об этом. Представь себе, что в это время ей приносят котят, а она говорит: сама не ем и им ничего не дам. Это я о том, что собственная слава уж как-нибудь, а не постараться прославить С.-Ам. права нет. Это как не издать рукопись умершего талантливого приятеля или что-то в этом роде. На нас (пока живых) лежат определённые обязанности. Почему ты так вскипела?
Собственно, дело не в славе как таковой. Но художник работает для людей, они должны видеть то, что он сделал за свою жизнь; а дальше идут вопросы чисто технические: где показать, как показать, как это организовать наилучшим образом. Это довольно трудное дело.
Для кого работает художник? Непростой вопрос. Только для себя? И согласен всё уничтожить перед своей смертью? Так тоже может быть.
Для себя и для своего друга? (Спрашивают Стравинского, для кого он сочиняет музыку? Ответ: для себя и для некоего воображаемого слушателя.)
Когда-то Павел Ионов – чистейший и честнейший человек – мне говорил: а зачем тебе выставки? Ты покажи нам, и мы скажем тебе всё, что нужно.
