Мой любимый враг - [48]

– Тут уютно. – Джош пинает носком ботинка штабель рулонов туалетной бумаги. – Ну? Так что?

– Я все испортила. Сама знаю.

– Тут нечего портить. Ты меня разозлила. Статус-кво восстановлен.

Джош опирается локтем на полку и устало проводит рукой по волосам, рубашка ползет вверх, и обнажается узкая полоска пояса его брюк. Мы так близки, я слышу, как ткань растягивается и трется о его кожу.

– Я подумала, может, война закончится. И мы станем друзьями. – (В глазах Джоша вспыхивает отвращение, надо его загасить.) – Джош, я хочу, чтобы мы были друзьями. Или еще что-нибудь. Не знаю почему, просто ты ужасен.

Он поднимает вверх палец:

– Среди всего, что ты сейчас сказала, есть пара интересных слов.

– Я сказала массу интересных слов. И ты ни одного из них не услышал. – Я сжимаю пальцы в кулаки до хруста суставов, и тут меня осеняет.

Причина моего растущего недовольства вот в чем: мне никогда больше не увидеть его потаенной нежности. Я думаю о руках Джоша, которые подкладывают под меня подушку, о том, как он разговорами отвлекает меня и помогает пережить лихорадку. Его ладони легко скользят по моей коже.

Сейчас у него такой вид, будто он готов сжечь меня у столба. Один раз он был мне другом, одной безумной ночью, и все, больше мне ничего не светит.

– Или еще что-нибудь. – Джош пальцами закавычивает фразу. – Говоришь, хочешь, чтобы мы были друзьями или еще что-нибудь. Что на самом деле скрывается за этим «еще что-нибудь»? Я хочу знать, какой у меня выбор.

– За этим скрывается, например, отсутствие неприкрытой ненависти друг к другу. Я не знаю, – отвечаю я и пытаюсь присесть на составленные стопкой коробки, но они разъезжаются подо мной, и я снова встаю.

– А что там с этим твоим бойфрендом? – Джош упирает руки в бедра, и комната из маленькой превращается в микроскопическую.

Теперь он очень близко ко мне. Каким бы божественным мылом ни пользовался Джош, мне нужно раздобыть кусочек. Я буду держать его в ящике с бельем для отдушки. Щеки у меня начинают гореть.

– Тебя не может волновать мое свидание с Дэнни. Ты ведь поверить не можешь, что какому-нибудь парню захочется быть со мной.

Вместо ответа Джош вытягивает вперед руку открытой ладонью вверх. Рукава рубашки так и остались закатанными, и мне видны крепкие сухожилия на его запястье. Впервые я замечаю, что на внутренней стороне рук жилы у него вздутые, как у качка.

– Трогать друг друга на работе – противоречит кадровой политике. – В горле у меня сухо, как в пустыне. А не прикоснуться ко мне будет беззаконием.

Джош выжидательно глядит на меня, пока я не вкладываю свою ладонь в его. Трудно устоять, когда кто-нибудь вот так протягивает тебе руку, и абсолютно невозможно, если этот кто-то – Джошуа. Отмечаю теплоту и размер его пальцев, прежде чем он переворачивает мою кисть, чтобы осмотреть царапину на ладони. Руку мою он держит, как раненого голубя.

– Серьезно, ты ее промыла? На шипах роз может быть грибок. И в царапину может попасть инфекция.

Он нажимает пальцами на кожу вдоль пореза и хмурится. Как могут уживаться в нем два таких разных человека? И снова меня осеняет. Может быть, я определяющий фактор? Мысль пугает. Единственное, что способно заставить его ослабить бдительность, – это равноценное ослабление моего собственного контроля. А вдруг я смогу все изменить.

– Джош…

Услышав, что я назвала его кратким именем, он отпускает мою руку. Пора попробовать. Молю, только бы не ошибиться.

– Я хотела тебя тогда, в пятницу. Тебя, и только тебя. И если ты не хочешь быть мне другом, я попытаюсь сыграть с тобой в игру «Или еще что-нибудь».

Долгая пауза. Он не реагирует. Если я неправильно разобралась в ситуации, мне этого не пережить. Сердце стучит часто-часто, отчего делается тревожно.

– Правда? – скептически переспрашивает Джош.

Я придавливаю его к двери и, слыша глухой удар его тела, испытываю трепет.

– Поцелуй меня, – шепчу я, и воздух теплеет.

– Значит, игра «Или еще что-нибудь» предполагает поцелуи. Как интересно, Люсинда. – Он проводит пальцами по моим волосам, нежно убирая их с моего лица.

– Я пока не знаю правил. Это совсем новая игра.

– Ты в этом уверена? – Он опускает взгляд на мою руку, которая распласталась у него на животе.

Я давлю на него. Он ничуть не поддается.

– Ты что, носишь бронежилет?

– В этой конторе приходится.

– Мне и правда очень жаль, что я задела твои чувства и выставила тебя из своей квартиры, Джош. – Когда я использую его краткое имя, это предложение мира. Извинение.

И, честно говоря, удовольствие. Это позволяет мне представлять, будто Джош мне друг. Друг, который разрешает гладить его торс в кладовке уборщицы. Хотелось бы мне, чтобы он провел своими пальцами по моему.

– Извинения принимаются. Но ты не можешь ожидать от меня, что я буду милым парнем, когда другой мужчина провожает тебя до кабинета, целует и дарит тебе цветы. Так мы с тобой в эту игру играть не будем.

– До сих пор я не получала ни малейшего намека на то, как мы это будем делать. – Я натужно сглатываю.

Джош прикасается пальцем к моему подбородку и приподнимает его:

– Я думал, ты такая умная, Люсинда. Наверное, я ошибся.

Я встаю на цыпочки, кладу руки ему на плечи, впиваюсь в него ногтями, и его кадык приходит в движение, а мне удается запечатлеть на его губах мимолетный влажный поцелуй. Эффект ощутим: руки Джоша напрягаются, бедра тянутся ко мне. Что-то твердое упирается мне в живот.