Мой любимый враг - [35]

– Ага, ты говорил мне это со дня нашей встречи. Наслаждайся окончанием вечера. – Я не оглядываясь ухожу к своей новой команде.

Кажется, это самый длинный вечер за всю мою жизнь, но в то же время он пролетает как молния. Ощущение, что за тобой все время следят, напрягает нервы, и в нашей маленькой команде мгновенно завязываются крепкие узы. Я толкаю Квинтуса из отдела по работе с дебиторскими задолженностями в укрытие, а нас сверху поливают розовые пули.

– Давай! Давай! – ору я, как спецназовский взводный, а Бриджит тем временем на корточках подкрадывается к флагу, брызги краски фонтанчиками взлетают вверх у ее пяток.

Насколько я не в себе, становится ясно во время третьей смены команд, после того как я схватила флаг. Знаю, это крайне печально, но, честно говоря, я ощутила такой триумф, будто покорила Эверест. Мои товарищи по команде закричали, а баскетболистка Саманта – из бексливцев – подхватила меня с земли и закружила. Я немного срыгнула.

Руки у меня трясутся от напряжения, пистолет держать тяжело. Все кажется немного нереальным, как будто в любой момент я очнусь от дурного послеобеденного сна. Небо раскинулось над головой серебристо-белым куполом.

Смотрю на окружающие меня блестящие от пота лица. И чувствую такое родство с этими людьми. Вот гаминовец хлопает ладонью в ладонь бексливца, и оба разражаются хохотом. Мы вместе. Может, идея Джошуа устроить эту игру была вовсе не плоха. Может, единственное, что способно по-настоящему объединить людей, – это боль и схватка. Соперничество и состязание. Может, главное – пережить что-нибудь вместе.

А где же все-таки сам Джошуа? В продолжение остальной части вечера я вижу его разве что во время смены команд. При взгляде на каждого крадущегося между деревьями человека глаза играют со мной шутки. Я вижу очертания плеч Джошуа, изгиб его спины. Но потом моргаю, и это оказывается кто-то другой.

Я жду одного фатального выстрела. Красного пятна на месте сердца.

– Где Джошуа? – спрашиваю я судей, но те пожимают плечами. – Где Джошуа? – задаю я вопрос всем, кто попадается на пути. – Где Джошуа?

Ответы становятся какими-то отрывистыми и раздраженными.

Хватаюсь за свой пейнтбольный костюм, несмотря на ритмичные хлопки и треск оживленной перестрелки вокруг. Безуспешно пытаюсь оттянуть воротник-стойку – прохладному воздуху подставляется всего полдюйма потной кожи. Потом меня выворачивает. Там ничего, кроме воды и чая. Мне сегодня не хотелось ни обедать, ни завтракать. Забрасываю блевоту песком и вытираю рот тыльной стороной ладони. Планета вращается слишком быстро, так что я держусь за дерево.

Воздух становится прохладнее, звучит финальный рожок, и мы все устало бредем обратно к главному штабу. Все явно утомлены. Пока мы снимаем костюмы, царит суматоха. Каждый на что-нибудь жалуется. У сержанта Пейнтбола такой вид, будто он оценивает свои шансы остаться в живых. Джошуа стоит, уперев одну руку в бедро, и я инстинктивно поднимаю пистолет. Момент настал.

Люси против Джошуа, тотальное уничтожение.

Он подходит ко мне и забирает оружие с абсолютно невозмутимым видом, моя боевая стойка его не смущает. Я стаскиваю шлем. Он встает позади меня, его пальцы скользят по моему взмокшему загривку. Это все равно что прикоснуться к проводу под напряжением, и я как-то странно рыгаю. Джошуа берется за замочек молнии на спинке моего костюма и резким движением опускает его вниз. Я прыгаю на одной ноге, чтобы снять комбинезон, и откидываю в сторону руки Джошуа.

– Ты нездорова, – ставит диагноз он.

Я уклончиво пожимаю плечами и, виляя бедрами, поднимаюсь по лестнице к ожидающим развязки Хелен и Толстому Коротышке Дику.

– Похоже, получилась отличная командная работа, – говорит Хелен.

Мы издаем слабое «у-р-ра-а!», подбадривая друг друга. Я приподнимаю край футболки. Синяки побагровели. От запаха кофе меня начинает подташнивать. Я подхожу к краю балкона. Джошуа слишком долго заправлял этим маленьким шоу. Надо спасать ситуацию.

– Могу я пригласить наших четырех судей подняться и обсудить примеры командной работы и проявлений отваги, которые они отметили?

Судьи высказывают свои соображения, я пытаюсь собрать их мнения воедино. Очевидно, Сьюзи устроила суматоху, позволив своему товарищу по команде поскользнуться и добыть флаг.

– Я за это получила четыре пули! – кричит Сьюзи, потирая бедро и морщась.

– Но ты получила их ради команды, – говорит мистер Бексли, выводя себя из ступора, который, как я начинаю подозревать, вызван прописанными ему таблетками. – Хорошая работа, юная леди.

– А что касается храбрости, – говорит Мэрион, и у меня появляется тяжесть в животе, – Малышка Люси совершила нечто выдающееся.

Поднимается шум радостных возгласов, я машу рукой, чтобы утихомирились. Если еще кто-нибудь назовет меня маленькой, крошкой, смешной малышкой, я испробую на нем какой-нибудь прием карате.

– Она приняла на себя не меньше десяти выстрелов, защищая коллегу от человека, который немного перешел границы. Он останется неназванным. – Мэрион в упор смотрит на Роба, тот опускает голову, как виноватая псина.

Другие люди хмуро смотрят на него.