Мой любимый дикарь - [62]

— Тогда спасибо тебе, Джек.

— Слава Богу, все обошлось. Пошли отсюда. Пропустим где-нибудь по стаканчику. Я угощаю.

Да, конечно, так и следовало поступить. Джек всегда был разумным человеком. Беннет пожал плечами. В джунглях все было проще. Но, как неоднократно замечал Джек, да и Филиппа тоже, они не в джунглях.

— Я должен забрать свою обезьяну.

— Флип и Ливи встретят нас снаружи.

— Что ж ты сразу не сказал?! — воскликнул Беннет и энергично зашагал к выходу.

Обе сестры Эддисон стояли на подъездной аллее среди карет. Беннет подошел и остановился рядом с Филиппой так близко, что мог до нее дотронуться. Ему очень хотелось обнять ее.

— Я…

Оливия не позволила ему договорить, отвесив звонкую пощечину.

— Как вы посмели дать понять всему обществу, что ухаживаете за Филиппой, а потом устроить шумный скандал на балу? — выпалила она.

Керо забеспокоилась, и Оливия немедленно отступила.

— Нет, Керо, — тихо сказал Беннет и протянул руку. Только не хватало, чтобы обезьяна начала бросаться на всех, кто к нему прикоснется. Их не просто перестанут пускать в приличные дома — им предложат покинуть страну.

— Ливи, я вполне способна сама сказать все, что думаю, — сказала Филиппа и подняла плечо, на котором сидела мартышка. Керо немедленно перепрыгнула на плечо Беннета, и он дал ей орех. — Если бы я знала, что вы собираетесь раздавать направо и налево удары кулаком и ножом, то настояла бы, чтобы моя семья осталась дома.

Беннет нахмурился.

— Я не бил его ножом.

— Ударили бы, не вмешайся Соммерсет.

— Возможно.

Он нарушил множество правил, но совершенно не сожалел об этом. Его тревожило лишь одно — этим вечером он сотворил нечто такое, что оттолкнуло ее.

— Филиппа, он украл у меня будущее, — наконец выговорил он, жалея, что не знает, как выглядеть беззащитным и обиженным.

— Да, вы мне говорили, и, судя по всему, ваши убеждения не изменились.

— Нет. И думаю, что мои чувства вполне очевидны. С точки зрения светского общества у меня много недостатков. У него их нет. У меня вряд ли когда-нибудь появятся союзники в этом доме независимо от степени моей сдержанности.

— За исключением того, что он сейчас остался в своем доме, напоминая двум сотням гостей, что ваша мартышка искусала его, а вы — разбили ему нос, и лишь за то, что он поздравил вас с благополучным возвращением. Он имеет все основания назвать вас подлецом и негодяем, не имеющим других аргументов в споре, кроме кулаков.

Глаза Беннета сузились.

— Итак, я должен был прислушаться к вашим словам.

— Да, так было бы лучше. — Она медленно подняла руку и легонько подергала Керо за хвост. — Вам не нужно завоевывать друзей, Беннет, но все же необходимо заслужить доверие. — Керо весело замурлыкала, и Филиппа улыбнулась. — А ты, глупышка, могла бы помочь хозяину. Я думала, что вы с капитаном Лэнгли лучшие друзья.

— Никогда ими не были, — возразил Беннет, нахмурился и передал Филиппе еще один орех для обезьянки. — Когда мы плыли вниз по течению реки, наша лодка была сильно перегружена, и на стремнине нас начало заливать. Чтобы удержаться на плаву, пришлось выбросить несколько ящиков. А Лэнгли схватил Керо и бросил в реку. Она не любит купаться.

У Филиппы перехватило дыхание.

— И что же было дальше?

— Я выловил ее веслом и сказал Лэнгли, что закопаю его в муравейник, если он когда-нибудь позволит себе нечто подобное. Относительно этого человека у нас с Керо полное взаимопонимание.

— Я бы тоже укусила его за ухо.

Беннет взял руку Филиппы и поднес к губам.

— Полагаю, мне лучше уйти.

— Да, я тоже так думаю. — Она бросила на него исподлобья быстрый взгляд сквозь длинные густые ресницы, потом отвела в сторону от Джека и Оливии и прошептала: — Я буду ждать в два часа.

Его охватил жар. Значит, она все еще хочет, чтобы он пришел!

— Оставь окно открытым. Филиппа застенчиво улыбнулась:

— Хорошо.

У Беннета было много проблем. Он отчаянно хотел разобраться с Дэвидом Лэнгли, вернуть свои дневники и восстановить репутацию. И, тем не менее, эта робкая улыбка показалась ему самым важным в жизни. Странные, однако, фортели выкидывает жизнь после его возвращения из Конго!

Беннет выскользнул из сада Клэнси-Хауса, вывел Ареса из укрытия за конюшней, в котором его на время оставил, и поскакал в Эддисон-Хаус. Мать Джека вряд ли обрадуется, обнаружив, что у нее стало на два с небольшим десятка белых и красных лилий меньше, но Джек непременно что-нибудь придумает. Леди Феннингтон не выращивала лилии, иначе ему не пришлось бы делать такой большой крюк.

Ему нравилось ездить по Лондону ночью. Большинство его знакомых избегали этого опасного мероприятия, тем более в одиночестве, но Беннет уже давно привык к опасности, умел слушать звуки, ощущать запахи, чувствовать темноту вокруг.

За две улицы до Эддисон-Хауса Беннет нашел подходящее место, где привязал Ареса. Оставшееся расстояние он преодолел пешком.

Беннет тихо обошел каретный сарай, и замер в тени конюшни. По отдаленному звону церковных колоколов он определил, что уже, два часа. Он обещал быть точным, но в одной из комнат на верхнем этаже все еще горел свет.

Наконец дом погрузился во тьму. Беннет едва мог справиться с охватившим его возбуждением.