Мой любимый ангел - [44]

– Да, спасибо.

Рэмзи появился почти мгновенно, у Макса даже возникло подозрение, что он был вовсе не на кухне. Он нахмурился.

– Убери тарелки, Рэмзи, и неси второе. После этого вы с Фрейзером свободны, мне вы сегодня больше не понадобитесь.

Сержант словно и не слышал, сосредоточив все свое внимание на Эйнджел.

– Спасибо, Рэмзи, – сказала она, улыбаясь. – Все просто замечательно. Мои комплименты повару… или поварам.

Сержант неуклюже поклонился и стал собирать грязные тарелки.

Макс, делая вид, что ничего не замечает, подошел к сервировочному столику за еще одной бутылкой шампанского.

Эйнджел со вздохом отодвинула тарелку и взяла бокал.

– Прекрасное вино, – сказала она и неожиданно улыбнулась. – Знаете, Макс, я всегда думала, что не люблю шампанское, а сейчас… – Она отпила из бокала. – И всё вы виноваты.

Макс улыбнулся в ответ. Ну вот, момент наступил.

А он не знает, что сказать!

Макс откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Какой же он дурак, надо же было сообразить, что это кузен Фредерик бесцеремонно стал бы ее расспрашивать о любовнике, от которого она беременна, но не соблазнитель Макс! Откуда Максу-то знать о ее беременности?

Придется подбираться к цели окольными путями, ничего другого не остается.

– Скажите мне, миледи, как вы оказались на маскараде? Когда я вас увидел, вы были одна, но ведь приехали-то вы туда наверняка с кем-то? Вы что, поссорились со своим любовником?

Эйнджел покраснела – то ли от гнева, то ли от смущения.

– У меня нет любовника, – сказала она тихо, глядя в стол. – Причина всех моих несчастий, – она перешла почти на шепот, – вы. – Она подняла голову, и Макс мог поклясться, что глаза ее полны слез. – Но мужчинам такие вещи безразличны. – Она резко встала, со скрежетом отодвинув стул, и хотела идти к двери.

Он схватил ее за руку.

– Мне как раз совсем не безразлично все, что происходит с вами, леди Роза. – Не отпуская ее руки, Макс обогнул угол стола и встал рядом. – Из-за меня у вас не может быть никаких неприятностей, – сказал он мягко. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас от любого, кто захочет вам навредить.

Эйнджел молчала.

– Роза?

– Больше не называйте меня так, – прошептала она. – Мое имя… меня зовут Эйнджел.

– Эйнджел… – Макс взял ее за плечи и повернул лицом к себе. На ее щеках блестели дорожки от слез, она часто заморгала, стараясь не плакать. Макс взял ее руки и поцеловал, сначала одну, потом другую. – Моя леди Эйнджел, – пробормотал он. – Намного красивее, чем Роза.

– Ах, Макс…

Он осторожно отер слезы с ее щек.

– Больше ничего плохого не будет, моя леди Эйнджел, поверьте мне.

Она выглядела такой потерянной, беспомощной и от этого еще более желанной. И Макс, забыв обо всем, порывисто обнял ее и стал жадно, почти с отчаянием, целовать.

Эйнджел никогда в жизни ничего подобного не испытывала. Поцелуи Макса пьянили почище шампанского. Эйнджел казалось, что еще мгновение – и она легко поплыла бы по воздуху, как перышко, если б не сильные руки, удерживающие ее.

Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Она даже не знала, что мужчина может быть таким нежным. Она попыталась произнести его имя, но из ее горла послышался лишь тихий стон.

Макс так резко отодвинулся, что Эйнджел чуть не упала. Взгляд его глаз в прорезях маски был какой-то затуманенный, а парик сдвинулся набок, так что Эйнджел видела его настоящие волосы, темные.

– Макс… – Она протянула к нему руку, но он сделал шаг назад, и ее пальцы тронули лишь воздух.

– Я дал вам слово… – Он тряхнул головой. – Мне ничего не остается, как попросить прощения, леди Эйнджел, и скрыться с ваших глаз. – Он поклонился и пошел к двери.

– Постойте, Макс.

Он остановился, не поворачиваясь к ней.

Эйнджел глубоко вздохнула. Если она сейчас скажет что-то не то, он уйдет… а ей, несмотря на все преследующие ее страхи, не хочется, чтобы он уходил. Он старался держать себя в узде, и сейчас, и там, на маскараде. Только там сорвался и наверняка жалеет об этом. Поэтому и поклялся, что этого больше не случится. Он испугался, что нарушит свое слово, испугался самого себя.

Откуда она все это знает? Для нее самой это загадка, но она уверена, что все так и есть. Она в любой момент может потребовать, чтобы он ушел… или чтобы остался.

Эйнджел подошла к двери и с улыбкой посмотрела ему в лицо.

– Уже поздно, сэр, пожалуй, пора спать. Окажите любезность, проводите меня к спальне.

Ей показалось, будто она заметила промелькнувшую в его глазах растерянность, он открыл дверь и отступил на шаг, пропуская ее. Эйнджел, пряча улыбку, взяла его под руку.

– Вы очень добры, сэр, – вежливо сказала она. Через прихожую и вверх по лестнице они шли в полном молчании. Эйнджел чувствовала, что он напряжен как струна, да и у нее внутри как будто сжималась пружина.

«Это мой выбор, – говорила она себе. – Если я попрошу его остаться, он останется. Если скажу ему уйти, уйдет. Только я хочу, чтобы он остался. Уверена, с Максом меня ждет что-то чудесное. И мне все равно, кто он и каков он без своего маскарада. В конце концов, он отец моего будущего ребенка, значит, я так или иначе связана с ним. Неужели же это так плохо, что я хочу быть с ним? Может быть, такого больше никогда не будет».