Мой любимый ангел - [28]

Но она бесплодна. Может, поэтому и распутничает. Тем более нельзя позволить, чтобы она одержала победу в его схватке с французом.

С улицы послышался шум подъезжающей кареты. Наверное, это Луиза. Макс направился к выходу, все еще не решив, что он ей скажет.

– Ваши чулки пропали, миледи, и туфли тоже. – Бентон неодобрительно поджала губы. – И где ваша хорошенькая вечерняя накидка… и волосы распущены, ни одной шпильки. Это что же за…

– Бентон, – сердито оборвала служанку Эйнджел, – хватит. Я и без тебя все знаю. – Она отерла взмокший лоб. – Лучше помолчи.

– У вас наверняка жар, миледи. Я еще два дня назад это заметила, но вы же не хотели меня слушать! Шатаетесь бог знает где, да еще на голодный желудок. У вас же вчера крошки во рту не было, да и позавчера еле-еле проглотили кусочек.

– Бентон, ну пожалуйста, помолчи. У меня голова болит.

Поднеся к креслу таз с благоухающей фиалками теплой водой, Бентон осторожно вымыла Эйнджел лицо и шею, затем поставила таз на пол и омыла ей грязные, покрытые синяками ноги. Эйнджел лишь вздыхала, ощущая мягкие прикосновениям ее пальцев.

– А теперь, миледи, я скажу, чтобы вас утром не беспокоили, даже ее милость. Скажу, что вы плохо себя чувствуете и останетесь в постели.

Эйнджел легла на прохладные хрустящие простыни, опустила голову на подушки и закрыла глаза.

Бентон подоткнула под нее одеяло.

– Попробуйте заснуть.

Услышав щелчок закрывающейся двери, Эйнджел повернулась лицом к стене. Заснуть… Да она ни за что не заснет, пока в голове крутятся эти ужасные мысли… Почему она вела себя как последняя шлюха с этим незнакомцем? Что она в нем нашла? Все произошедшее виделось Эйнджел как в тумане, но главное все же помнилось ясно – она не устояла перед ним. Он оказался опытным соблазнителем и прекрасно знал, как заставить женщину отвечать ему. Это просто смешно. Муж все время брюзжал, что она лежит в постели точно бревно, а с этим Максом она была гибка, как молодое деревце. До самого того момента, когда…

Слезы потекли по щекам Эйнджел, скатываясь на подушку, слезы злости и стыда. Да, да, она не очень хорошо себя чувствовала. Да, она была не в том состоянии, чтобы ехать на маскарад, но ведь она по собственной воле выпила невесть сколько бокалов шампанского. Она сама принялась соблазнять высокого незнакомца в маске. Господи, да она заслуживает эту боль, душевную и физическую!

Эйнджел еще не спала, когда в комнату осторожно вошла Бентон и поставила стакан с ячменным отваром на тумбочку у кровати. Эйнджел открыла глаза.

– Спасибо.

Она попыталась сесть. Бентон, заботливо придерживая ее за плечи, подложила под спину подушку.

– Выпейте, миледи, это поможет вам заснуть.

У отвара был необычный вкус. Бентон явно чего-то подмешала, но спрашивать ее бесполезно, она все равно не призналась бы. Да и какое это имело значение, главное, чтобы отвар помог заснуть и забыть все, что было. Эйнджел с благодарностью осушила стакан и, опустившись на подушки, закрыла глаза.

В комнате было темно, все свечи потушены, лишь мерцал угасающий огонь в камине. Темнота окутала Эйнджел, точно мягкий бархат. Ей казалось, будто она покачивается на волнах. Вспомнилось прикосновение пальцев незнакомца к ее коже, его губы на груди. Эйнджел словно снова почувствовала боль, которую причинял ей муж, его довольное кряхтенье, когда он извергал свое семя в ее беззащитное, безвольное тело.

От этого воспоминания у Эйнджел все сжалось внутри. Ребенок… Ах, если б она родила ребенка… Если б только она была способна его родить… Но об этом не стоит и мечтать. Этого никогда не будет. Даже от Макса…

Эйнджел рывком села. Кошмар ушел, сменившись знакомой темнотой спальни. Она лежит в своей постели, одна. Муж умер, а ребенка нет. А ей приснилось, будто он есть. Только это неправда.

Боже, как ей плохо! Сколько же бокалов шампанского она выпила? Кошмар снова подступил к ней, хотя она не закрывала глаза. Снова этот незнакомый мужчина, назвавшийся Максом, и снова он водит руками по ее телу. Воспользовался ли он ее обмороком? Джон Фредерик не поколебался бы.

Эйнджел крепко зажмурилась, стараясь прогнать эту ужасную мысль. Макс не Джон Фредерик. Он был ласков и нежен. Он не поступил бы так. Это невозможно! То был всего лишь сон… кошмар. Это неправда! Не может быть правдой! Ехидный голосок где-то у нее в мозгу прошептал, что и кошмары порой становятся правдой, что, может быть, она уже понесла от Макса.

Господи, это ж надо быть такой глупой! Ведь уже несколько дней она чувствовала себя не очень хорошо – Эйнджел осознала это только сейчас – и все же упрямо отправилась на этот маскарад. Жар обычно усиливается к вечеру, но она, вместо того чтобы уехать домой и лечь в постель, принялась пить шампанское, бокал за бокалом, точно это был лимонад. И это она, которая почти совсем не пила вина. Чего уж тут удивляться, если она повела себя столь безобразно. Жар и алкоголь разрушили все ее внутренние запреты.

А теперь придется жить с этим, и никому нельзя ничего сказать, даже Бентон. Но уж с собой-то она будут честной.

Она бесстыдно заигрывала с совершенно незнакомым мужчиной, согласилась уединиться с ним… да нет, сама это предложила. И позволила ему соблазнить ее, мало того, была равноправной участницей собственного падения.