Мой личный военный трофей - [35]
Слабая попытка пробить стену молчания вокруг Бёлля была предпринята в январе 1983 года, когда главный редактор “Литературной газеты” А. Чаковский привез из ФРГ впервые изданный там один из ранних романов Бёлля “Завещание”, о существовании рукописи которого автор и сам забыл, — и предложил мне выбрать отрывок для публикации в газете. Я выбрала первую и последнюю главы, написала вступление, — это было напечатано, но тем дело и ограничилось.
Через два с половиной года, в мае 1985-го, мне в руки попал еженедельник “Ди цайт” с “Письмом моим сыновьям” — исповедальным рассказом к 40-летию окончания войны. Чтобы не перенапрягать свои голосовые связки, доказывая в “инстанциях” необходимость знакомства наших читателей с “Письмом”, я без всяких предварительных договоренностей перевела его и отнесла в ту же “Литературную газету”. Особенно убедительным доводом послужила фраза из “Письма”: “Вы всегда сможете различать немцев по тому, как они называют 8 мая: днем поражения или днем освобождения. Мы ждали наших “врагов” как освободителей”. И еще — ответ на жалобы немцев, что у нас их плохо принимали: “Нас туда не приглашали”.
3 июля 1985 года “Литгазета” дала сокращенный текст “Письма” на целую полосу, примерно две трети объема, больше не помещалось. Бёлль успел узнать о публикации — Л. Копелев принес ему газету за несколько дней до его смерти. Бёлль беспокойно спрашивал, что именно сокращено, но, видимо, самые дорогие для него пассажи были сохранены даже в предварительной публикации, к тому же в сноске сообщалось, что полностью текст будет напечатан в “Иностранной литературе”, — так оно и произошло, но журнала Бёлль уже не увидел — 16 июля его не стало.
И сразу же редакции и издательства стали активно искать, нет ли чего-нибудь готового в письменных столах (вот оно, подтверждение ранее применительно к Бёллю опровергнутого утверждения: “Они любить умеют только мертвых”). Было: у меня лежал без движения сделанный с благословения Бёлля перевод “Потерянной чести Катарины Блюм”, которую журнал “Октябрь” тут же опубликовал. Пришлось срочно перевести для “Литгазеты” и напечатанное уже посмертно в Германии интервью Бёлля “Каждый день умирает частица свободы”, — это заглавие стало титулом составленного мною сборника для серии издательства “Прогресс” “Художественная публицистика”.
После 16 июля ничего “пробивать” уже не нужно было, никаких нарушений Бёллем программы и устава нашей партии опасаться больше не приходилось. Ровно через столько времени, сколько требовалось для перевода, появлялись у нас в журналах посмертные публикации не им подготовленных к печати произведений, которые он, возможно, иногда не совсем бессознательно оставлял пылиться на чердаке. Связь времен восстановилась.
Неожиданная “встреча” с Бёллем состоялась у меня в Австралии в… 1997 году, во время моей второй поездки к немецкой подруге, с которой мы однажды отправились на сбор членов немецкой общины, регулярно встречающихся для всяких культурных мероприятий в экуменической католической церкви.
На сей раз должно было состояться чтение радиопьесы Бёлля “Визит сельского священника”. Роли заранее были распределены, исполнители расположились вокруг большого круглого стола, уставленного принесенными из дома фирменными блюдами участниц (в отличие от послевоенных берлинских компаний, когда каждый ел только то, что сам принес, — здесь все было общее, все ели и пили всё, что стояло на столе). Славная организация досуга домохозяек и пенсионеров! Я завидовала белой завистью.
Когда моя подруга, представляя меня, сообщила, что я из Москвы и лично знала Бёлля, хотели отложить чтение-спектакль, заменив его моим рассказом. Но согласились с предложением плана не нарушать, а включить меня в последующую за действом дискуссию. Она была долгой и разветвленной, о России собравшиеся имели очень экзотические представления. Не знаю, удалось ли мне разрушить хотя бы некоторые, совсем уж фантастические клише. Во всяком случае, до конца моего пребывания мы с подругой чаще обедали или ужинали в гостях, чем дома.
Макс Фриш
Видимо, это знак свыше: как раз сегодня, когда у меня намечено было начать главу о Фрише, принесли долгожданный четырехтомник его произведений. Издание это было связано с неожиданными трудностями и длилось целых пять лет. Типично “новорусская” история!
Директор одного издательства в Ростове-на-Дону, горячий поклонник Фриша, который заказал мне подготовку издания — несмотря на то, что не так давно в Гослите выпустили трехтомник, — погиб в автокатастрофе, издательство заглохло. Другое, московское, вновь образованное, решило красоты лица ради начать с Фриша и действительно выпустило, в дорогущей обложке, первых два тома. На этом дело и застряло, хотя книги были раскуплены и даже появились в списках интеллектуальных бестселлеров. Долго топтались на месте, откладывали выход остальных томов по разным причинам или предлогам с месяца на месяц, сложившиеся в целых два года, пока у меня не лопнуло терпение и я “сдалась” моему любимому харьковскому “Фолио”, давно хотевшему, но в свое время опоздавшему с предложением издать Фриша. Началась долгая переписка с немецким “Зуркампом” — правообладателем, еще об одной передаче прав, — с немцами договориться было проще, чем с моим здешним рабовладельцем. В конце концов все утряслось. Но начались сложности у “Фолио” с минской типографией… Ну слава Богу — вот они, эти четыре тома. Правда, обложки… Сама Маринина извелась бы от зависти при виде этих ядовито-ярких сверкающих глянцем картинок. А уж Фриш, с его строгим вкусом профессионального архитектора, — нет, перевернуться в гробу он не может, но только потому, что прах его, согласно завещанию, развеян.
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.