Мой личный чародей - [6]

Хвала Богам, я хоть успела навестить Черный Лес — Дар, правда, порядком вымотался, в одиночку протаскивая туда и обратно через цепочку кротовин нас обоих вместе с лошадьми, Пилигримом и Тинкой. Хорошо хоть, обратно в Преславицу мы возвращались втроем — старенькая Тинка решила остаться дома с нашими домашними нечистиками: домовым Микешей, банником Варёмой, дворовым Випоней и овинником Бочуном. Бывалая путешественница не без удовольствия предвкушала, как будет живописать наши приключения по пути к Долине Драконов лешему, водяному, русалкам и прочей полевой, лесной и болотной нежити.

А уже на следующий день Дар и остальные чародеи, собравшиеся в столице нашего княжества, разлетелись кто куда. Одни отправились выкуривать из нор колдунов-отшельников, отказавшихся принять участие в битве с черными магами Долины Драконов, другие — разыскивать следы пропавших зимой волшебников, среди которых были и Ванькины родители, а также старших магических народов, которых покинули Синедолию тому как два века назад. Дар же уехал на поиски злополучных колоколов.

Вот уже два с половиной месяца мой чародей рыщет по Синедолии, пытаясь напасть на след пропажи. Ему помогает наш общий друг, оборотень Радош.

Однако пока всё впустую — колокола как сквозь землю провалились. Не помогло даже то, что предприимчивый нелюдь подключил к поискам кучу дружественного ему зверья. День нашей с Даром свадьбы по-прежнему не известен, и… а Степка-то прав! Ну и что я, собственно, здесь делаю?! На что бездарно трачу драгоценные летние дни?!!

Я осторожно покосилась на кота, словно опасаясь, что он сумеет подслушать мои мысли. Степка безмятежно жмурился, угревшись на моем животе. Вот уж воистину: сказал гадость — и на сердце радость!

Мстительно стряхнув возмутителя спокойствия на пол, я, не обращая внимания на его негодующие вопли, нашарила ногами у кровати вышитые комнатные туфли с замятыми задниками и решительно поднялась. Хватит. Пора начинать новый день, и пусть он будет не таким пустым и бестолковым, как его предшественники!

— Что-то ты, Веславочка, опять ничего не кушаешь, — негромко прошелестела княгиня Валина. — Нехорошо это, деточка. Вот вернется наш Дарушка, да и посетует, что невестушка его совсем как былиночка осенняя стала…. Возьми, деточка, пирожочка с грибочками — так-то вкусно! Нянюшка, положи-ка Веславушке пирожок!

Ломкий шуршащий голос был под стать самой княгине, высохшей, как прошлогодний лист. Несмотря на гладкое, без единой морщинки лицо, она почему-то производила на меня впечатление глубокой-преглубокой старухи — так бесцветна была ее пергаментная кожа, настолько неживыми казались восковые полупрозрачные пальцы, унизанные кольцами. Женщина всегда говорила очень тихо, почти шепотом. Пирожочек, деточка, сарафанчик, лошадка, тарелочка, миленький, малюсенький, сладенький, рыбка, тучка, деревце — слова приторно-сладкой медовой рекой текли с ее губ. Меня порой так и подмывало продолжить этот ряд: топорик, палачик, виселичка, колышек, кнутик… — сахарные речи были насквозь пропитаны самым утонченным и быстродействующим ядом из всех существующих. Валина никогда не поднимала глаз, но за длинными ресницами полыхали такие неистовые грозы, что меня мороз по коже пробирал — не дай-то Боги она всё-таки однажды взглянет миру в лицо, испепелит же всё вокруг себя! Все во дворце знали, что если вторая супруга князя Велимира стала к кому-нибудь преувеличенно внимательна и ласкова, то несчастному лучше самому проявить инициативу и добровольно скормиться голодным вурдалакам во избежание по-настоящему мученической кончины.

С первого же дня моего пребывания во дворце я буквально тонула в сиропе, источаемом пергаментной княгиней….

На мою тарелку бойко шлепнулся увесистый пирог — не иначе, как с мухоморами. Из костлявых рук Валины не стоило принимать даже стакан воды в предсмертный час, уж это и к гадалке ходить не надо, но я смело накинулась на подозрительную выпечку, погоняла ее вилкой по тарелке, отковыряла ма-а-аленький кусочек теста и осторожно положила его себе в рот, изобразив на лице неземное наслаждение.

— Зря стараешься, Валина, — сухо промолвила старшая княгиня, надменная пышнотелая Дивея. — Веслава не жалует дворцовую кухню. Судя по всему, в лесу ее кормили лучше.

Обедавшие вместе с нами незамужние дочери и несовершеннолетние сыновья князя робко захихикали — с одной стороны, ссориться с ведьмой (то есть, со мной) не хотелось никому, но, с другой стороны, Дивея предпочитала, чтобы ее высказывания оценивались по достоинству.

— Наверное, стоит сделать строгое внушение нашему повару, — прошуршала Валина, и я чуть не подавилась поджаристой корочкой. Жизнь несчастного кулинара в одночасье повисла на волоске.

— Не надо, — прохрипела я, пытаясь выдохнуть колючие крошки. — Не надо внушения. Всё очень вкусно, кхе. Я просто не успела проголодаться, кхе-кхе! Я вообще мало ем, кхе!

Семипудовая княгиня Дивея смерила меня взглядом, насмешливо изогнув левую бровь. В отличие от сладкоречивой Валины, она даже не трудилась скрывать свое презрение к простолюдинке из северных лесов. Впрочем, точно так же старшая жена великого князя и мать наследника престола относилась ко всем без разбора, в том числе к младшим женам и их отпрыскам. Кроме того, наше совместное с Даром путешествие в Долину Драконов не было ни для кого секретом, и дочь воеводы, выросшая в теремном затворничестве под неусыпным надзором бесчисленных мамок и нянек, была крайне низкого мнения о моем нравственном облике. Я же вовсе не торопилась ее в этом разочаровывать — не объяснять же всем и каждому, что строгая дуэнья в лице моего Степки легко даст сто очков форы огнедышащему дракону, охраняющему девичью честь запертой в башне княжны!