Мой ледокол, или Наука выживать - [56]
Я сказал ему, что если ты — уж такой борец, то раздай свою библиотеку людям, пусть читают, а не держи книги на полках! Он ответил мне, что он человек решительный, смелый и готов страдать во имя идеалов сионизма. Книги на полках — проявление политического протеста советской системе. Больше я с ним не общался.
Однажды пришёл близкий мне человек и спросил — могу ли я скопировать своим фотоаппаратом и размножить книгу Жаботинского?
Друг и начальник этого человека, очень хороший и надежный еврей, попросил его это сделать. Я был ошеломлён. За копирование и размножение антисоветской литературы полагалось, если я не ошибаюсь, десять лет лагерей. Это считалось одним из самых тяжёлых преступлений. Все копировальные машины зарегистрированы. Копирование бумаг осуществлялось особо доверенными лицами. Ещё со времен Сталина, пишущие машинки всегда хранились опечатанными в первом отделе вместе с образцами их «почерка».
Я спросил его: «Лагерей захотелось? Кому нужен сегодня, здесь, в Ленинграде, Жаботинский?! Ты что, не читая Жаботинского, в Израиль ехать не можешь? «Битиё» определяет наше сознание, а не Жаботинский».
Так подгоняли наивных людей к пропасти.
Обучение на курсах английского языка было для меня громадным удовольствием. Я дышал полной грудью и ещё никогда не чувствовал себя таким удовлетворённым. Систематическое обучение английскому языку являлось моей давней мечтой; ещё из армии. Чувствовал, что встретил в языке что-то родное, близкое и давнее. Это был язык; помогавший мне ещё в кубрике на ПМ-130 советоваться с самим собой на страницах дневника.
На курсах учили нас хорошо. Всех объединяла любовь к английскому языку. Большинство студентов — девочки, работающие в валютных магазинах и в «Интуристе». Было там и несколько просочившихся умников, вроде меня. Не возникало сомнений; что наши преподаватели на курсах имели отношение к КГБ и, наверняка; были стукачами. Иногда это у них проскакивало спонтанно: «Составил доклад о группе иностранцев; написал характеристику отдельным иностранцам» и т. д. Они воспринимали это как свою естественную обязанность, связанную с работой в «Интуристе». Студентки, работающие в этой же системе, понимающе относились к замечаниям преподавателей, и чувствовалось, что знали эту терминологию.
Меня всё время сверлила одна мысль. Где достать справку из отдела кадров для получения разрешения учиться на курсах в следующем году? В своё время я получил с завода справку, разрешающую посещать первый курс. В театре не знали о моей учёбе и, конечно, никакой справки, разрешающей второй год учёбы, мне бы не дали. В конце концов, я выкрутился, познакомившись поближе с секретаршей курсов и проявив немного «матросской смекалки». Так я сумел успешно закончить и второй год.
Передо мной стояла очередная, очень серьёзная и больная проблема: уговорить мою бывшую жену увезти сына в Израиль. После нашего развода я продолжал навещать сына и помогал чем мог. Максим был смышленым мальчиком. Мы оба получали массу удовольствия от общения. Он был первым человеком, на котором я опробовал свою лекцию о следящих системах, объяснив ему всё на его детском языке. Он понял и пересказал мне по-своему. Можно было ему ставить зачёт. Я говорил с ним об Израиле и о моей давней мечте переехать туда всем вместе.
Объяснял ему, что хотел бы, чтобы он, когда вырастет, стал офицером Армии Обороны Израиля. Почему это важно для нас, евреев.
После увольнения с завода я серьёзно поговорил с Шурой, объяснив мои планы относительно Израиля, предложив ей пожениться опять и уехать втроём в Израиль. Она посмеялась, сказав, что никто из её окружения никуда не едет, и ей там делать нечего. В течение двух лет до моего отъезда, мы вели бесконечные и безрезультатные разговоры на эту тему. Сразу после первого нашего разговора Шура запретила мне общаться с Максимом. Запрет объяснялся, по её словам тем, что в детском саду Максим объявил, что его папа — герой, он уезжает в Израиль, где будет солдатом. Шура разрешила мне приезжать исключительно по ночам, чтобы я мог видеть ребёнка только спящим. Это продолжалось два долгих года. Я очень боялся, что мальчик меня забудет.
Формально с Шурой мы договорились о следующей процедуре. Я достаю деньги и оплачиваю ей содержание Максима до 18 лет Шура, по получении денег, подписывает мне справку у нотариуса, как требует законодательство, что она не возражает против моего выезда из СССР.
У меня появилась новая сложная задача. Нужно было найти деньги. По тем временам — астрономическая сумма. У меня — ни копейки. Я существовал от зарплаты до зарплаты, перебиваясь с большим трудом. В театре платили мало. Сбережений у меня, конечно, не было. Я решил обратиться за помощью. Мои родственники в Израиле, которых я никогда не видел, собрали необходимую мне сумму на алименты для сына, на билет, на отказ от гражданства и другие расходы, связанные с отъездом. Мне следовало поехать в Кишинёв и там получить деньги в рублях. За пару недель до этого мне позвонила женщина и попросила встречи. Она объяснила мне, что по просьбе моих родственников она проверяет — действительно ли я тот человек; за которого себя выдаю. Убедившись в этом, она уехала. В Кишинёве меня встретил еврей среднего возраста, оказавшийся волею случая моим финансовым партнёром.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.