Мой герой - [2]

Он распрямился, пытаясь отбросить все эти назойливые детали, которые смягчали его настрой по отношению к этой женщине. Может, ему стоит попытаться быть хорошим парнем. Намеки она, видимо, не понимала до сих пор. Когда ты звонишь человеку шестьдесят два раза, а тебе не перезванивают, это значит, что тебе отказывают. Найди себе другого героя.

Он отыскал старомодный дверной звонок и покрутил его. Внешняя дверь-ширма белого цвета была украшена искусной резьбой по краям. Зеленая внутренняя была открыта, и он услышал, как эхо разносит звук звонка по всему дому. Никто не встретил его, но он решил, что открытая настежь дверь — это приглашение, обычное и простое, для любопытных глаз. Поэтому он принял это приглашение, заглядывая внутрь дома.

Дверь вела прямиком в гостиную. На входе лежал небольшой лоскутный коврик, сделанный вручную, отгораживающий вход. Это свидетельствовало о том, что хозяйка дома любит порядок и чистоту.

Сквозь открытую дверь и венецианское окно послеполуденное солнце разлилось по деревянному полу, который уже стал золотистым от времени. Между двумя небольшими диванчиками желтого цвета, под стать цветам, что тянулись вдоль дорожки, стоял антикварный кофейный столик. Здесь также царил порядок: аккуратно сложенные журналы, в вазе — все те же желтые цветы, низко склонившие бутоны.

До этого момента Салливан не сформировал мысленный образ своей преследовательницы. Теперь он это сделал. Скорее всего, она одинокая. Не было никаких доказательств, что в доме есть мужчина. Детей тоже нет, так как не было видно разбросанных игрушек или беспорядка. Его взгляд приковал ряд постеров, развешанных на стене. Это были обложки журнала под названием «Ребенок сегодня».

Салливан готов был поспорить, что хозяйка этого дома старомодна. Без сомнения, она была полновата, с непокорными волосами, безвкусно накрашена. Хлопочет над тем, чтобы ее дом был похож на картинку, и постепенно приближается к климаксу.

Теперь, когда по дому было нечего делать, а он, безусловно, был готов к съемкам для журнала интерьеров, она обратила свое внимание на обустройство городка.

«Мистер Салливан, Кеттлбэнд нуждается в вас!»

Да, конечно. Кеттлбэнд нуждается в Оливере Салливане так же, как Оливер Салливан нуждается в зубной боли.

Сквозь открытую дверь он почувствовал едва уловимый запах. Сладкий и терпкий. Домашняя выпечка. Внезапное чувство тоски застало его врасплох.

Он снова отмахнулся от него. Отдых… Он уже отдыхал. Целый год. Привязывать наживку к крючку и носить болотные сапоги не для него.

Салливан снова позвонил, в этот раз нетерпеливо.

Толстая серая кошка со злыми зелеными глазами вышла из коридора, плюхнулась на залитый солнцем пол и осмотрела его с неприязнью. По его соображениям, кошка идеально вписывалась в такую картину жизни. Герой… Он даже собак-то не любит. И поэтому ему не хотелось отвечать на вопросы, почему он рискнул своей жизнью ради собаки. Ни этой женщине, ни десятку других репортеров, что выслеживали его.

Салливан с силой потянул ручку двери, со скрипом приоткрыл ее буквально на несколько сантиметров и отпустил. Дверь захлопнулась.

Он помрачнел. Странно, что здесь не принято запирать двери. Отступив на пару шагов от лестницы, он осмотрел дом.

— Она на заднем дворе. Сара сильно запустила ревень.

Салливан вздрогнул. Его бдительность была усыплена настолько, что он не заметил, что за каждым его движением следит соседка. Она была похожа на сморщенного седого гнома, прятавшегося в огромном деревянном кресле. Ее живые черные глаза смотрели на него скорее с интересом, чем с подозрением.

— Вы тот новый полицейский, — сказала она.

Так он, значит, не был незнакомцем. В маленьком городке анонимности быть не может. Он кивнул, до сих пор немного ошеломленный тем, что люди автоматически доверяли ему только потому, что он был новым районным полицейским.

В Детройте в девяти случаях из десяти встречалась совершенно обратная реакция, по крайней мере в тех сложных районах, где он работал.

— Доброе дело вы сделали с этой собакой.

Хоть где-нибудь на земле есть человек, который еще не знает об этом? Если бы она только догадывалась, сколько раз с тех пор он думал, что нужно было оставить эту тварь в потоке бушующей реки, вместо того чтобы прыгать за ней.

Он вспомнил, как потом она терлась об него, пока он лежал на берегу реки, хватая ртом воздух. Насквозь промокший щенок улегся на его груди прямо над сердцем, скуля и облизывая его.

Салливан на самом деле не хотел гибели щенка. И не хотел, чтобы этот человек с мобильным телефоном снял и выложил в Интернет, как он прыгнул в бушующую реку Кеттл. Такое ощущение, будто весь мир посмотрел запись.

— Как собака? — спросила она.

— Все еще у ветеринара, — ответил он, — но с ней все будет в порядке.

— Хозяин еще не объявился?

— Нет.

— Что ж, я уверена, что люди в очередь выстроятся, чтобы забрать ее себе, если хозяин не отзовется.

— О да, — согласился он.

Теперь отделение полиции Кеттлбэнда ежедневно получало дюжины звонков по поводу этой собаки.

Салливан прошел по узкой бетонной дорожке, которая вела в проход между домами. Далее тропинка расширялась и вела на длинный, узкий задний двор. Другого слова, кроме как «очаровательный», ему не пришло в голову.