Мой гарем - [40]
Серену менять вид своей комнаты намного легче. Он быстро снимает со стен порнографические рисунки и фотографии и вешает туда постеры.
Резиновый матрац, который мы любим использовать, намазываясь массажным маслом, Серен прячет под кровать.
Юни упаковывает свои костюмы и ботинки в рюкзак и снимает все фотографии, на которых видно, что он мужчина. Мы решили, что в те дни, когда здесь будет Элиза, Юни будет наряжаться гейшей, иначе Элиза может удивиться, что с пятью мужчинами живет всего одна женщина.
Ксаверу и Падди не нужно притворяться, что у них в комнате беспорядок. Вот только приходится убрать зеркало в золотой раме, висевшее напротив кровати Ксавера, и его коллекцию порнографических картинок.
Из гостиной и кухни убираем все фотографии, на которых мы вместе, и рисунки, где изображены эрегированые члены или раздвинутые ноги. Падди грустит из-за того, что приходится спрятать его коллекцию — набор разных изделий из гипса и резины, изображающих вагины. Эту коллекцию половых органов он приобрел у одной своей подруги — художницы, лесбиянки. Приходится спрятать и антикварную эротику Юни, дневники с подробными описаниями, маленькие фарфоровые статуэтки, изображающие переплетенные тела, и клятвы, которые мои мужчины подписывали, вступая в гарем, хотя они обычно висят над моим письменным столом в рамочках.
В конце концов квартиру мы убрали, хоть и очень устали при этом. Вот только Ксавер по-прежнему напряжен.
— Новые правила, — объявляет он, когда мы, уставшие и вспотевшие, падаем в кресла, — по квартире голыми или полураздетыми не бегать. Софию не лапать и не целовать — она теперь наша квартирная хозяйка, ничего больше. И друг с другом нам себя нужно вести так, словно мы случайно живем вместе.
Падди хлопает себя по колену.
— Отлично. Теперь я могу спокойно почесывать яйца и отрыгивать после еды.
Я мило улыбаюсь и указываю на копилку на полочке, куда положено бросать деньги после каждого подобного проступка.
— Если она сейчас стоит не на газетном столике, это не означает, что плата за такие свинства отменяется.
Мне эта суета нравится все меньше, и сейчас хочется, чтобы Элиза уже уехала. Мне не хватает уюта моего гнездышка, нашей дурашливости, настроения отстраненности от всего мира. Если бы я жила в дурацкой коммуналке, я бы не стала принцессой порнографии. Но я ею стала, хочу жить в своем мире и чтобы со мной обращались соответствующим образом. По моему лицу Ксавер замечает, что я расстроена, и подползает ко мне на коленях. Он расстегивает длинное льняное платье, под которым на мне ничего нет, закидывает ноги на подлокотники кресла и начинает страстно мне отлизывать. Другие мужчины, видя это, расстегивают брюки или совсем раздеваются. Я тронута, что Ксавер устроил всем в утешение эту небольшую оргию. Вскоре мы вес раздеваемся и трахаемся друг с другом, словно с завтрашнего дня это запрещено. А ведь, собственно, так оно и есть.
Запретам нет конца. Мы решили воспринимать визит Элизы позитивно — неделю мы как-нибудь переживем. А на таблички с именами в холодильнике мы просто не будем обращать внимания. Мы купили продукты для легендарного трехслойного торта «Тирамису», который Паоло готовит по особым поводам, и Ксавер, который просто обожает этот торт, приходит в ярость.
— Никаких сладостей! — приказывает он.
Собравшиеся в кухне вздрагивают. Мы все любим сладости. Объем покупок нами шоколада и нуги стал притчей во языцех. Если мы не обращаем внимания на шоколадные конфеты, свежеиспеченные торты и пышные пироги, то причина этому может быть только одна — высокое искусство супертраха. Я не настаиваю, чтобы мои мужчины занимались спортом. Пока они могут отнести меня в спальню, я не вмешиваюсь. Запрет на секс и сахар приведет к тому, что у нас вырастут длинные зубы и когти. Через три дня мы все начнем скандалить и волочить ноги.
— Элиза всегда на диете. И всем остальным автоматически приходится делать то же самое, — объясняет Ксавер виноватым голосом и убирает все вкусности в нижний ящик холодильника.
Мне приходится взять себя в руки, чтобы не потерять терпения. Ненавижу женщин, которые мучают диетами себя и терроризируют все свое окружение. Они взвешивают двадцать граммов бананов, а потом панируют их в пяти граммах луковых сухарей. Пятью калориями на бокал просекко вечером можно пожертвовать, только если днем сэкономил их на соусе к салату. Целый день строго рассчитывается и записывается. Все планируется. Самобичевание какое-то. Есть можно только три раза в день, углеводы только на обед, фрукты только с молочными продуктами, а после шести вечера вообще есть нельзя. Сжигатель жира горит адским пламенем, а если повезет, то диета, позволяющая есть белые бобы, но запрещающая дыню, может и не понадобиться.
Я уже ненавижу Элизу и представляю ее себе костлявой, застегнутой на все пуговицы, брюзгливой Мэри Поппинс, которая едет к нам как палач, чтобы проклясть наш стиль жизни и питания. Я сдерживаюсь, не бросаюсь за кухонным ножом или пилой, чтобы порвать цепи рабства, успокаиваюсь и мило улыбаюсь Ксаверу.
— Ладно, солнышко. Тогда мы сейчас испечем пару тортиков «Хильдегарда фон Бинген»
Мечты амбициозного музыканта Кирилла разрушены вдребезги. В период, когда все кажется особенно блеклым, главный герой, по чистой случайности, спасает жизнь очень влиятельного, харизматичного, но в то же время абсолютно безумного человека. В благодарность мужчина хочет вытащить Кирилла из серости будней. Адреналин, страсть, новые эмоции. Кирилл вновь находит себя. Но лишь до того момента, пока он не встречает Еву. Женщину, которая хочет видеть весь мир в огне...
Аэрон, бессмертный воин, считает, что не нуждается в плотской любви. Поэтому когда-то в порыве самоуверенности он бросил Кроносу, Верховному богу титанов, дерзкий вызов, прося ниспослать ему такую женщину, которой придется добиваться. И вот уже несколько недель Аэрон ощущает беспокойство из-за Оливии, которая появилась около него столь внезапно. Ангел она или демон, какую угрозу несет в себе? Оливия клянется, что она падший ангел, что отказалась от бессмертия, потому что ей приказали расправиться с Аэроном, а она не может не только обезглавить его, но и причинить ему малейшую боль.
Дима прочитал или увидел мысли на моем лице, потому что одну руку убрал от овощей и схватил ею меня за попу, пододвигая к себе ближе. А я не сопротивлялась когда поцеловали за ушком, и когда, рука, пощупав бедра, скрытые только шортами переместилась вдоль талии на грудь и смяла, я совсем не сопротивлялась. Ни капельки! К тому же, не забывала один момент — в правой руке у мужчины нож!!! Погладила пальчиками Диме подбородок, почувствовала легкую щетинку. Он не брился эти пару дней, от этого сразу казался «взрослым», грозным, типичный бандит из боевиков, оставалось сигарету в зубы и запах перегара добавить. — Мурррр, — призывно мяукнула, прикрыв глаза. — Кису… надо… отодрать! — расслышала рык уже отнюдь не котика на ухо, а скорее зверя.
— Я не ожидала, Альбус, — начала МакГонагалл, когда дверь за студентками закрылась. — Что Грейнджер сможет попасть в эти цепкие лапы судьбы. — Что поделаешь, Минерва. Каждый из нас когда-то делает шаг ко взрослой жизни, — спокойно произнёс Дамблдор со своего портрета. Он уже отложил свитки и смотрел в сторону директора. Его очки-половинки лежали в его руках. — Просто кто-то делает это позже, а кто-то — намного раньше положенного.
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
Большими пальцами он старательно попытался убрать слёзы. Девушка всё также стояла, не двигаясь. Она замерла и была похожа на статую. Ангел. Оскверненный, но такой прекрасный ангел.
Лили никогда не любила себя, даже отражение в зеркале огорчало ее: оно совершенно не походило на иллюстрации в модных журналах. Она была уверена, что никто и никогда ее не полюбит, что такие женщины, как она, недостойны любви — счастье принадлежит лишь красоткам с обложек.В жизни Лили были Люк и его брат-близнец Трэвис. С Люком она дружила с малолетства, а Трэвиса обожала издали.Впереди у Лили дорога к себе… К жизни с любимым…
Когда начинаешь читать дневник, возникает ощущение, что перед тобой действительно тайные записки чувственной женщины, случайно попавшие в чужие руки. Трудно предположить, что особа, которая, не задумываясь, готова отдаться любому, даже не очень привлекательному мужчине где угодно и когда угодно, может испытывать муки любви из-за коварного и бездушного сердцееда. Автор дневника – сильная натура, и ее душа жаждет настоящего чувства. Но даст ли судьба нашей героине шанс встретить любовь?
В сборник включены три повести, объединенные общей темой: невозможность человека устоять перед настоящими чувствами. Прошлые потери и разочарования заставляют героев этих произведений стараться в новых отношениях ограничиться так называемым партнерством по сексу. Но любовь настигает их и заставляет признать: никакой секс ради секса не может заменить полное единение тел и душ, которое несет это прекрасное всепоглощающее чувство.
В наши дни Золушки не теряют туфельку и не убегают от принцев. Они пробивают себе дорогу, как делает это героиня книги, красавица и умница Синтия Салливан по прозвищу Акула. Она не верит в любовную чепуху и знает, чего хочет… Пока судьба не сталкивает ее с настоящим принцем! Или ненастоящим? Это ей и предстоит узнать, пережив невероятные, захватывающие, порой грустные приключения.Для тех, кто верит, сказки часто становятся явью.