Мой гарем - [19]

Мы решаем еще немного посидеть у камина, надев на ноги теплые носки. Что-то пьем, а Серен рассказывает мне о Стокгольме, как ему тут прежде жилось. Он устроился на пальмовой скамье, на плетеном стуле он бы не поместился. Несколько прядей выбились у него из косы, и я ловлю себя на том, что любуюсь его телом под пушистым белым купальным халатом. Неважно, сколько раз я видела Серена голым, я никогда не перестаю им любоваться. Заметив мой взгляд, он улыбается.

— Иди ко мне, — говорит он, распахивая халат. Простыня падает на пол, и я сажусь верхом к нему на колени, а Серен меня целует. Сперва он касается языком уголков рта и сердцеобразных изгибов губ, медленно проводит языком по моим губам, посасывая нижнюю губу, играет кончиком языка, который манит его глубже.

Я закрываю глаза. Он целует меня как утопающий. У меня кружится голова. Я чувствую его большие руки на спине, ягодицах и груди, я сильнее раздвигаю ноги, прижимаясь к нему. Его член твердеет, я трусь о него своей щелкой, моя смазка распределяется по его члену. Серен достает из сумки презерватив, надевает его на головку, а я осторожно натягиваю его до основания. Он подхватывает меня за ягодицы, немного приподнимает, и я опускаюсь на его член.

Мы сидим обнявшись и целуемся. Медленно двигая бедрами, я начинаю на нем раскачиваться, а он ставит ноги на цыпочки, чтобы мне было легче опираться. Не выводя из меня член, он просовывает между нами руку и вводит палец между моими половыми губами, нажимая на клитор. Очень быстро нежные волны оргазма проходят по моему телу. Я начинаю двигаться быстрее, Серен напрягается, сжимая мои ягодицы. А потом мы просто отдыхаем. Огонь потрескивает в камине, бросая красные отблески на его роскошные, как у викинга, волосы.

Утром мы садимся на паром из Гамластана в центр города, до Скансена. Когда мы гуляем по парку и осматриваем старые дома, пекарни и машины, Серен все время оглядывается, словно его что-то преследует. Вчерашнее спокойствие как рукой сняло. Он торопливо идет через зоопарк, и мне трудно поспевать за его длинными шагами. Я раздумываю, не позвонить ли Юни, чтобы тот успокоил Серена, но что он ему скажет? Через некоторое время я прекращаю болтать, на краю парка вижу ограду, а за ней лося и оставляю Серена в покое.

Наконец мы опять подходим ко входу, и Серен спрашивает, не хочу ли я посмотреть музей спичек. Я не хочу. Серен ворчит себе под нос, что опустошать наш и без того скудный семейный бюджет для поездки на выходные только потому, что он постепенно съезжает с катушек, — дурацкая идея, и широким шагом направляется к остановке парома.

Но когда мы находимся неподалеку от Северного музея, он внезапно берет меня за руку, и я вижу, что на нем лица нет.

— Пол качается, — говорит он, прерывисто дыша, словно ему не хватает воздуха.

Он не сводит взгляда с большого черного кубического строения с медным куполом, на котором сияет солнце. На крыше этого здания я вижу мачты. Серен молча показывает туда, и мы останавливаемся постоять на набережной, глядя в воду. Серен глядит на свое отражение в волнах, словно ему хочется нырнуть в самого себя.

Потом мы идем к черному зданию. Мы покупаем билеты и проходим три двери. Внутри темно и холодно. Я не знаю, что нас ждет, и пытаюсь сориентироваться в сумеречном свете. И тут до нас доносится почтительное бормотание посетителей. Взглянув вперед, я почти пугаюсь: в центре зала, словно только поднявшись со дна морского, стоит корабль XVII века, устремившись вперед килем. Великолепный, невероятно хорошо сохранившийся корабль-призрак, возвышающийся перед нами, окутанный молчанием.

Я быстро открываю брошюру, которую купила на входе, и шепчу Серену.

— Этот корабль затонул во время своего первого выхода в море, еще в стокгольмском порту. Он был перегружен: слишком много пушек, слишком большой экипаж. А пока на набережной праздновали, корабль затонул в нескольких сотнях метров от берега.

Серен меня уже не слушает и подходит ближе к балюстраде, отделяющей посетителей от корабля. Музей построен так, что можно подняться на шесть этажей вверх, осматривая корабль, чтобы увидеть все детали. На видео мелькают кадры подъема корабля со дна и его реставрации, а когда я листаю брошюру, то радуюсь, что после стольких лет реставрация корабля наконец завершена и нам не приходится его осматривать сквозь бесконечный полиэтилен. Это было бы неприятно.

Я иду за Сереном, который бегает вокруг корабля, словно что-то ищет. Взгляд застыл, он неслышно бормочет себе под нос, и я начинаю волноваться. Что мне делать, если он сойдет с ума прямо здесь? Наверняка его беспокоит этот огромный корабль, Поднятый из морских глубин и поставленный в музее. С его страхом утонуть он, конечно, представляет себе, каково было экипажу, погибавшему вместе с этим роскошным колоссом. Дерево корабля выглядит так, словно его построили только вчера. Корабль полностью отреставрирован. К носу резьба становится все роскошнее. Львы, вставшие на задние лапы, поддерживают герб, солдаты и боги стоят рядом с морскими девами и другими персонажами. Мы с Сереном стоим у носа корабля и едва верим собственным глазам. Отсюда корабль выглядит как дом, этажи которого забиты фигурами людей и животных и разнообразными эмблемами.