Мой - [24]

      Затем он хватает меня, и я оказываюсь в его огромных, крепких руках, держащих мое тело (а оно мое? Это тело, которое распадается на части, принадлежит мне?) и я дрожу в агонии боли.

      Пытаюсь взобраться на него выше, как на дерево, цепляюсь за его шею, рыдая и пытаясь дышать, втягивая его запах, будто это единственный способ заставить мое тело вновь дышать. Он тяжело дышит. Его руки на моей спине сжались в кулаки и дрожат. Затем они начинают двигаться вверх-вниз. Его руки касаются моего лица и он яростно вытирает мои слезы.

      — Я держу тебя, — неистово шепчет он мне на ухо, сжимая меня не слишком нежно. — Держу тебя. Держу.

      — Только что приходила женщина! — лихорадочный голос Дианы дрожит от слез. — Она сказала, что Реми велел доставить для нее коробку!

      — Иисус, — с отвращением говорит Пит. — Не будем их выбрасывать, Диана; нам нужно узнать, что это за разновидность. Вызови скорую и давайте просто раздавим ублюдков, подай мне кастрюлю.

      В моем ухе звучит тяжелый, как гранит, голос Ремингтона:

      — Я убью его, — обещает он мне. — Клянусь богом, буду убивать его очень медленно.

      — Оставь это для ринга, Рем. Именно этого он и хочет, сорвать твою борьбу за титул чемпиона, — говорит Пит между звуками ударов.

      Чувствую, как руки Реми потирают меня и шипит его голос:

— Куда они укусили тебя? Скажи мне, куда именно, и я высосу весь яд.

      Тяжело дышу, будто мои дыхательные пути внезапно опухли.

      — Я . . . в-везде . . .

      — Тебе не следует высасывать это, дай мне ее осмотреть, — говорит Пит.

      Держусь за Ремингтона, а он плотнее обхватывает меня, медленно покачивая. Его тело трясет почти так же, как и мое, когда он говорит мне на ухо:

      — Я держу тебя, маленький фейерверк, держу прямо в своих руках, — шепчет он, и я слышу едва скрываемую ярость в его голосе.

      — Рем, позволь мне осмотреть ее, — просит его Пит.

      — Нет, — стону и сильнее хватаюсь за Реми, потому что знаю, что если я умираю, то хочу погибнуть именно так. Боже мой, я умру? Кто будет заботиться о нем? — Не отпускай, не отпускай, — стону я.

      — Никогда, — обещает он мне на ухо.

      — Согласно "Гуглу", это аризонские древесные скорпионы. Ядовитые, но не смертельно.

      — Держись за меня, — шепчет Реми, и затем мы двигаемся. Мое зрение еще больше размывается. Язык опух. Во рту слюна. Не могу дышать. Меня трясет, когда он поднимает меня и ощущение электрического тока изнутри возрастает до тревожного уровня.

      — Куда, черт возьми, ты с ней идешь, Тэйт?

      Рычание Ремингтона отдается в моей груди и каким-то образом утешает меня в этом шатком измененном состоянии.

      — В чертову больницу, говнюк.

      Слышу грохот, когда он со всей силы открывает дверь, а потом скрип, будто он снял ее с петель. Затем мы куда-то движемся . . . его дыхание быстрое и тяжелое . . . .

      Сзади нас зовет Пит:

      — Чувак, Диана только что вызвала скорую. Просто прими чертовое успокоительное и дай ей "Бенадрил"[8] .

      — Сам. Прими успокоительное. Пит.

      Мы быстро куда-то идем, и я слышу в его голосе, что он висит на волоске. Я начинаю паниковать от мысли, что это могло сильно повлиять на него, делая его быстрым.

      — Я в повядке, — говорю ему и слышу свой собственный голос. Это прозвучало глупо. Может, некоторые клетки мозга умирают от яда. Я не могу вымолвить букву "р". Говорю это снова, — Я в повядке, Веми . . . . — Обожемой.

      Ремингтон замирает, и я чувствую, как он смотрит на меня, но в моих глазах все размыто, затем он говорит:

      — Черт бы меня побрааал!

      Приезжает лифт. Когда двери открываются, до меня доносится голос Райли.

      — Так, что происходит? Тренер ждет в спортзале, Рем . . . . — он замолкает.

      — Живые скорпионы, — Пит объясняет Райли. — Ядовитые, но к счастью, не смертельно.

      — Я не могу дыфать, — говорю я вслух. Волнуюсь. Ужасно. Впервые в жизни я не понимаю, какого черта творится в моем теле.

      — Яд проникает в нервную систему, но не попадает в кровь. Постарайся сохранять спокойствие, Брук. Эти древесные скорпионы гадкие паразиты. Ты чувствуешь свои ноги?

      Я качаю головой. У меня тяжелый язык, каждое ужаленное место так сильно болит, что мое лицо застыло в гримасе, и я судорожно дышу.

      Пит протягивает руку.

      — Дай я посмотрю . . .

      Чувствую, как Реми протягивает мою руку и, когда Пит изучает меня, шепчет:

      — Я убью его.

      — Все будет хорошо, Би, — говорит Пит. — Однажды я испытал такое. Это ужасно, но ты точно не умрешь от североамериканского скорпиона.

      Киваю, цепляясь за это успокоение, когда Диана зовет от двери:

      — Здесь записка! Я перевернула коробку и там оказалась записка!

      — Что там написано? — спрашивает Пит. Затем слышу шелест бумаги, когда он читает, — “Ты поцеловала меня. Теперь тебя поцеловал в ответ Скорпион. Каково чувствовать мой яд в себе?”

      Тело Ремингтона переходит в режим боя. Внезапно я это чувствую, полностью меняется то, как он меня держит. Он был защищающий и властный, и вдруг . . . он хочет драться.

      В моей голове образуется картинка: Я, стоящая перед этим олицетворением мерзости, целую его отвратительную татуировку скорпиона, чтобы увидеться с сестрой. Стону, когда новая волна тошноты поднимается к горлу.