Мой единственный - [81]

Сам собой напрашивается естественный ответ «нет», но я почему-то говорю «да», а потом долгими зимними вечерами приклеиваю перышки к колготкам и футболке с длинными рукавами и делаю крылья из старого бархатного выходного пальто. Перья я беру из старой подушки, но они такие маленькие и смотрятся очень уж жалостливо, так что кроме них приходится использовать специальные декоративные перья, они окрашены в ярко-голубой, фиолетовый и красный цвета и стоят целое состояние. Когда Чарли примеряет костюм, меня охватывает безудержный смех. Он обижается и отказывается надевать костюм. Мне все-таки удается убедить его, что он замечательно выглядит, мисс Пайк меня поддерживает, в результате Чарли сдается и говорит, что он наденет его, если будет специальный клюв. Я делаю специальный клюв из жестяной фольги. Теперь он выглядит как гибрид сумасшедшего эму и того существа, которое получится, если вы возьметесь самостоятельно ощипать рождественскую индюшку. Ему очень нравится клюв.

Кейт, Сэлли и я проводим вечер в пабе, оставив Роджера сидеть со всеми детьми. Когда мы уходим, дети все дружно требуют пиццу и игру в прятки. У Роджера на шее на веревочке висит свисток. Это делает его похожим на учителя физкультуры, он говорит, что специально купил его, чтобы проводить вечера с детьми младше двенадцати лет. Звук этого свистка сопровождает наш отъезд. Мы едем в наш любимый паб в соседней деревне, а когда приезжаем, то видим, что сегодня там проводится викторина, и одну команду возглавляет наш викарий, а вторую — председатель местного отделения партии тори. Смертельный номер. Мы устраиваемся в дальнем зале и объявляем конкурс на самое изматывающее проведение Рождества. Как всегда, выигрывает Кейт: она едет к своей маме. Мы заранее договорились, что не будем говорить о мужчинах и детях, чтобы не расстраиваться. Говорим об одежде и о том, что будем делать, если выиграем миллион фунтов стерлингов. Оказывается, Кейт питает слабость к виллам на острове Барбадос, а Сэлли предпочла бы никогда, никогда больше не заниматься приготовлением пищи. Сегодня Кейт за рулем, так что мы с Сэлли прилично напились. Викторина заканчивается, победителем оказывается команда викария, и потом мы организовываем импровизированный концерт караоке. Через какое-то время я понимаю, что стою с Кейт и Сэлли и громко, во весь голос распеваю «Я выживу». Пошатываясь, мы выходим на улицу, тьма кромешная. Сэлли спотыкается о какую-то выбоину на парковке и произносит «твою мать» как раз в тот момент, когда викарий проходит мимо нас. Он делает вид, что ничего не слышал, а мы всю дорогу домой бурно обсуждаем, узнал ли он по голосу, кто именно употребил грязное ругательство. Мы приходим к выводу, что не узнал, но Сэлли просит нас не говорить Роджеру, потому что он планирует выставить свою кандидатуру в комиссию по управлению школами, а викарий входит в состав избирательной комиссии.

Когда мы возвращаемся домой, то устраиваем Роджеру перекрестный допрос, пытаясь выяснить, почему он хочет попасть в комиссию по управлению школами. В ответ он сильно смущается и говорит: «Ну так, просто подумал». А потом Сэлли объясняет, что он прочитал статью в газете, в которой говорилось, как важно, чтобы такая комиссия состояла из людей, характеризующихся не только излишним любопытством. Дело в том, что школы сейчас имеют возможность самостоятельно распоряжаться довольно внушительным бюджетом и поэтому в такой комиссии должны быть люди, которые хотели бы делать что-нибудь серьезное, а не только читать внутренние школьные отчеты о чужих детях. Мы полностью согласны с этим, особенно после того, как слышали, что говорит миссис Хэррисон-Блэк о маме слабоуспевающего ученика, и уже сейчас единогласно выбираем Роджера своим кандидатом.

Мой список рождественских покупок занимает два отдельных листа. Я решаю поехать в город на пару часов пораньше, чтобы походить по магазинам перед работой. Барни приглашает всех на праздничный обед, в прошлом году такой же обед затянулся до полуночи.

Цены в «Хемлейсе» просто грабительские, поэтому покупаю там только то, что точно не смогу купить в местных магазинах игрушек. Добираюсь до офиса около одиннадцати, умирая от желания выпить кофе и чуть-чуть полежать. Прикидываю, слишком ли рискованно лечь полежать на диванчике в кабинете Барни, пока он не пришел, но тут появляется Лоренс и выражает свое сочувствие по поводу того, что, как он слышал, у меня ничего не получилось с Маком Макдональдом. А слышала ли я, что в Нью-Йорке за него поднимают тосты и уже несколько раз видели в сопровождении настоящих красоток? Я уже собираюсь врезать ему как следует, но тут появляется Барни, он явно слышал последнее доброжелательное высказывание Лоренса.

— Привет, дорогая. Выглядишь великолепно, как всегда. О чем это болтает Лоренс? Наверно, о своих свежих идеях по поводу офисной мебели? Ему придется сидеть у дверей в специальной такой кепке с козырьком, чтобы за всеми следить и не пропустить ни одну важную сплетню. Правда, Лоренс?

Лоренс пытается рассмеяться, но Барни еще не закончил.

— Между прочим, если он рассказывает тебе о Маке Макдональде, то не верь ни единому слову. Я уверен, что все это ему уже осточертело. Все эти ужасные американки-пираньи, почуявшие запах свежей крови, — они кого угодно повергнут в шок. Ну ладно, Лоренс, мне нужно поговорить с Энни.